Читаем Ярмарок суєти полностью

Люди починають прощатися. Пасажири занепокоєно показують на хмари, за які править чорне запинало, і злякано хитають головами. Леді Сквімс (вельмишановний лорд Саутдаун) з собачкою, валізами, ридикюлями й чо­ловіком всідається на місце й щосили хапається за якісь линви. Мабуть, це корабель.

Входить капітан (полковник Кроулі, кавалер ордена Лазні) в трикутному капелюсі і з підзорною трубою; притримуючи капелюха, він дивиться вдалину, поли його мундира метляються, наче від великого вітру. Коли він віднімає руку від капелюха, щоб узяти трубу, капелюх влітає під гучні оплески глядачів. Вітер дужчає. Музика гуркоче й свистить усе гучніше й гучніше, матроси, що ходять по сцені, заточуються, ніби корабель дуже хитає. Стюард (шановний Дж. Рінгвуд), ледве переставляючи ноги, проходить по сцені з шістьма мисками в руках. Він швидко підставляє одну лордові Сквімсу. Леді Сквімс, штурхнувши ногою собачку, яка починає жалібно скаву­літи, прикладає хусточку до рота й швидко вибігає, немов шукає десь каюти. Музика грає ще гучніше, зображаючи шал бурі, і цим закінчується третій склад.

У ті часи був у моді невеличкий балет «Le Rossignol» , у якому відзначилися Монтесю й Нобле. Містер Бог пере­робив його в оперу для англійської сцени, написавши на чудові мелодії балету свої вірші, на що він був неабиякий мастак.

Виконавці були одягнені в старовинні французькі костюми, і юний лорд Саутдаун цього разу з’явився чудово перебраний на стару бабу, що шкутильгала по сцені зі справжньою сучкуватою гирлигою.

За сценою чути якусь мелодію, і з картонної хатини, обплетеної трояндами та плющем, долинають рулади і трелі.

Філомело! Філомело! — гукає стара, і з’являється Філомела.

Бурхливі оплески: це місіс Родон Креулі, напудрена, з мушками, найчарівніша в світі маркіза.

Сміючись і наспівуючи, вона випурхує на сцену з усією грацією театральної юності і робить реверанс. «Мати» питає її;-Чого ти, доню, завжди смієшся й співаєш? І вона починає співати «Троянду на балконі».

Троянда на балконі в нас, мов ранок, промениста, Тремтіла гола зиму всю й зітхала: де весна? Спитаєте: чому ж вона вдяглася в цвіт і в листя? Бо з сонцем пісня ожила пташина голоска.

І соловейко, що тепер витьохкує в долині, Мовчав, коли в гіллі лунав лихого вітру свист. Ви, мамо, скажете: чому він розспівався нині? Тому що сонце піднялось і зеленіє лист.

Бо, мамо, кожному своє: пташкам небесним — пісня, Троянді — ніжних пелюсток оздоба запашна. А в мене радості розмай і в грудях серцю тісно. Ви, мамо, знаєте чому — причина в нас одна.

У проміжках між куплетами цього романсу добродушна особа, яку співачка називала «мамою» і в якої з-під очіпка виглядали чималі бакени, мабуть, дуже хотіла показати свою материнську любов, бо все поривалася обняти невин­ну істоту, що виконувала роль дочки. Ті пестощі прихиль­на публіка зустрічала вибухами сміху.

Коли співачка скін­чила романс (оркестр тим часом виконував симфонію, на­слідуючи щебетання безлічі пташок), уся зала одностайно зажадала повторення.

Оплескам і букетам не було кінця. Лорд Стайн кричав і плескав у долоні гучніше за всіх. Бекі — соловейко — підхопила квітки, які він їй кинув, і притисла до серця, мов справжня актриса. Лорд Стайн нетямився з захвату. Гості були так само зачаровані соло­вейком. Де ділася кароока гурія, поява якої в першій ша­раді викликала таке захоплення? Вона була вдвічі вродли­віша за Бекі, але та зовсім затьмарила її своїм блиском. Усі віддали свої голоси Бекі. Стівенс, Карадорі, Ронці де Беньїс — глядачі порівнювали її то з тією з них, то з ін­шою і одностайно погоджувалися — можливо, цілком слуш­но,— що, якби місіс Родон була артисткою, жодна з цих співачок не переважила б її. Бекі досягла вершини: її го­лос розсипався чистими трелями, здіймався над бурею оплесків високо й радісно, як і її тріумф.

Після драматичних сцен почався бенкет, і всі заюрмилися коло Бекі, як коло найцікавішої жінки на вечорі. Особа з королівської родини присягалася, що Бекі — сама досконалість, і весь час заводила з нею розмову. Від такої шаноби душа маленької Бекі сповнилась гордощами і вті­хою; їй уже ввижалося багатство, слава, розкоші. Лорд Стайн був її рабом, він ходив за нею назирці, майже ні з ким більше не розмовляв, догоджав їй, засипав її найвишуканішими компліментами.

Бекі й досі була в костюмі маркізи і станцювала менует з мосьє Трюфіньї, аташе гер­цога де ля Жаботьера. Герцог, який дотримувався всіх давніх придворних традицій, сказав, що мадам Кроулі гід­на бути ученицею Вестріса або оздобою бенкетів у Версалі. Тільки почуття власної гідності, подагра й глибоке усвідомлення свого обов’язку утримали його вельможність від наміру самому потанцювати з нею; він заявив на повен голос, що дама, яка вміє так розмовляти й так танцювати, як—місіс Кроулі, може бути послом при будь-якому євро­пейському дворі. Він заспокоївся аж тоді, коли дізнався, що Бекі напівфранцуженка.

Ніхто, крім моєї землячки,— проголосив його вель­можність,— не зміг би так виконати цього величного танцю.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Том 7
Том 7

В седьмой том собрания сочинений вошли: цикл рассказов о бригадире Жераре, в том числе — «Подвиги бригадира Жерара», «Приключения бригадира Жерара», «Женитьба бригадира», а также шесть рассказов из сборника «Вокруг красной лампы» (записки врача).Было время, когда герой рассказов, лихой гусар-гасконец, бригадир Жерар соперничал в популярности с самим Шерлоком Холмсом. Военный опыт мастера детективов и его несомненный дар великолепного рассказчика и сегодня заставляют читателя, не отрываясь, следить за «подвигами» любимого гусара, участвовавшего во всех знаменитых битвах Наполеона, — бригадира Жерара.Рассказы старого служаки Этьена Жерара знакомят читателя с необыкновенно храбрым, находчивым офицером, неисправимым зазнайкой и хвастуном. Сплетение вымышленного с историческими фактами, событиями и именами придает рассказанному убедительности. Ироническая улыбка читателя сменяется улыбкой одобрительной, когда на страницах книги выразительно раскрывается эпоха наполеоновских войн и славных подвигов.

Артур Игнатиус Конан Дойль , Артур Конан Дойл , Артур Конан Дойль , Виктор Александрович Хинкис , Екатерина Борисовна Сазонова , Наталья Васильевна Высоцкая , Наталья Константиновна Тренева

Проза / Классическая проза / Юмористическая проза / Классические детективы / Детективы
Радуга в небе
Радуга в небе

Произведения выдающегося английского писателя Дэвида Герберта Лоуренса — романы, повести, путевые очерки и эссе — составляют неотъемлемую часть литературы XX века. В настоящее собрание сочинений включены как всемирно известные романы, так и издающиеся впервые на русском языке. В четвертый том вошел роман «Радуга в небе», который публикуется в новом переводе. Осознать степень подлинного новаторства «Радуги» соотечественникам Д. Г. Лоуренса довелось лишь спустя десятилетия. Упорное неприятие романа британской критикой смог поколебать лишь Фрэнк Реймонд Ливис, напечатавший в середине века ряд содержательных статей о «Радуге» на страницах литературного журнала «Скрутини»; позднее это произведение заняло видное место в его монографии «Д. Г. Лоуренс-романист». На рубеже 1900-х по обе стороны Атлантики происходит знаменательная переоценка романа; в 1970−1980-е годы «Радугу», наряду с ее тематическим продолжением — романом «Влюбленные женщины», единодушно признают шедевром лоуренсовской прозы.

Дэвид Герберт Лоуренс

Проза / Классическая проза
Коварство и любовь
Коварство и любовь

После скандального развода с четвертой женой, принцессой Клевской, неукротимый Генрих VIII собрался жениться на прелестной фрейлине Ниссе Уиндхем… но в результате хитрой придворной интриги был вынужден выдать ее за человека, жестоко скомпрометировавшего девушку, – лихого и бесбашенного Вариана де Уинтера.Как ни странно, повеса Вариан оказался любящим и нежным мужем, но не успела новоиспеченная леди Уинтер поверить своему счастью, как молодые супруги поневоле оказались втянуты в новое хитросплетение дворцовых интриг. И на сей раз игра нешуточная, ведь ставка в ней – ни больше ни меньше чем жизни Вариана и Ниссы…Ранее книга выходила в русском переводе под названием «Вспомни меня, любовь».

Бертрис Смолл , Линда Рэндалл Уиздом , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер , Фридрих Шиллер

Любовные романы / Драматургия / Драматургия / Проза / Классическая проза