Ярополк

Посланцы Свенельда догнали войско уже в обратном походе: князь Владимир с двумя женами, с Добрыней, со всеми приспешниками утек за рубеж, к варягам подался.

– Посылай своего посадника в Новгород, – сказал Свенельд Ярополку. – Отныне ты хозяин над всеми землями просторной Руси.

Свенельд был спокоен и бодр.

Но когда поплыли по Днепру, попросил вдруг князя остановиться.

Берега здесь были высокие, дали неоглядные.

– На этой круче похорони меня, – попросил Свенельд Ярополка, когда они прощались перед сном.

Князь удивился, не видя признаков слабости в старом, в могучем воеводе. Но Свенельд умер. Дождался зари. Приказал поднять себя, вывести из шатра. Ждал солнца из последних сил.

Лицо его просияло радостью, когда расцвел первый крошечный цветок великого светила.

– Оно взошло! – прошептал Свенельд, не отрывая глаз от небывало огромного румяного солнца. – Оно все-таки взошло!

Это были последние слова воина, мудреца, варяга, служившего Руси всю свою жизнь.

В Киев Ярополк вернулся всевластным правителем княжества и совершенно одиноким человеком.

Утешителю Блуду поверял раны своей души. Блуд слушал князя со вниманием, сострадая, советы подавал искренние, разумные, и бояре поняли, кто меж ними первый.

Князь над снопами

Конец лета выдался знойным, богатые хлеба созрели рано, и, чтобы не потерять зерно, Ярополк послал на жатву всю свою дружину, всех гридней.

Смерды изумлялись нежданной помочи, но о князе пошли разговоры вольные.

– Молодой у нас князек! – говорили высокомерные киевляне. – Ему бы нянькой быть! Не токмо слезки, сопли рабские готов утирать.

Ярополку пересуды о нем доносили. Огорчался. Однако ж наперекор злым языкам, вооружась мужеством, сам в поле вышел. Сказал на том хлебном поле при многих людях:

– Мне бы и впрямь быть князем над снопами. Вон как стоят, сердце радуя. А кому я плох, пусть знают: Ярополку хлебное поле дороже, нежели поле кровавое. Лучше снопы, чем бездыханные кочки.

Слова были горячие, но мудрые. Только жизнь тотчас посмеялась над незлобивым князем. Напали на веси печенеги. Многих людей увели в рабство.

Ярополк в погоню не кинулся, пригрозил:

– Ужо им будет на орехи!

Над этим «ужо» смеялись, будто раньше печенегов в помине не было. Поносили князя:

– Столько лет прошло, а за отца не отомстил – робкая душа!

Ярополк терпел, с ответным ударом не поспешил. Снесся сначала с венгерскими ордами, с гузами, взял на службу конницу переселенных отцом ясов и касогов, переждал зиму, распутицу и по хорошей просохшей дороге стремительно двинулся в страну печенегов.

Хан Ильдей изъявил покорность великому князю. А вот по многолюдной орде Кури мечи походили всласть.

Дважды увертливый Куря избежал плена, но два войска его были развеяны, а третье истреблено. Курю схватили в шатре Услады, среди женщин прятался.

Варяжко, приведший на веревке грозного печенега пред очи Ярополка, спросил:

– Как убить его?

– Он – волк, пусть и смерть его будет волчья, – решил участь смертного врага своего сын Святослава.

И отдал Варяжко Курю гузам.

Была большая охота. На охоте поймали матерого волка. Курю посадили волку на спину, привязали, как куклу, и пустили. Зверь кинулся в степь, и за ним погнались степняки с плетками. Зажимали волка конями с двух сторон, стегали, смертно стегали.

Первым дух испустил человек-волк, зверя добивать гузы не захотели…

Воротясь в Киев с великой победой, Ярополк напоказ горожанам принялся сажать деревья, привезенные греческими купцами из-за моря.

Удивляла киевлян и княгиня-гречанка. Александра брала в свою мастерскую, где вышивали золотом и серебром, девочек из самых бедных семейств. Не гнушалась посещать хижины, сама ходила за больными.

Народ ждал жатвы: будет ли князь трудиться, рожь да пшеницу жать?

Дождались. Вывел-таки своих гридней на поля, почтил сеятелей и жнецов.

Следующий, 979-й год выдался мирным, тихим. Печенежский хан Ильдей, рассорясь с другими ханами, пришел к Ярополку проситься на службу. Ярополк Ильдею обрадовался, дал ему на кормление города, волости.

Все было хорошо. Одно печалило князя. Из варяжских земель доносили: княгиня Рогнеда принесла Владимиру второго сына: первенец у нее Изяслав, а другой – Ярослав…

– У Владимира уже три наследника! – говорил жене Ярополк. – От варяжской княжны, от Оловы, у него тоже сын, Вышеслав… Плохой я муж, коли нет у нас детей.

Александра ласкала огорченного супруга, шептала:

– Будут и у нас ребятишки. Врач смотрел меня: я здорова. И ты здоров. Мы еще молоды.

– Так Владимир моложе меня!

– Бог дает каждому свое. Молись Иисусу Христу, а я помолюсь Богородице.

Ярополк вздыхал.

– Тяжело мне. Явно возношу жертвы Перуну, тайно молюсь Небесному Отцу. Я не даров Божьих достоин – кары.

– Не говори так! – пугалась Александра. – Не говори! Лучше о Господе вспомни. Согрешил, а потом скажи: Господи, помилуй. Помилует. Господь знает наши недуги и печали.

Молились вдвоем. Молитвы ободряли Ярополка. И Господь выказал Свою милость. Приехали в Киев послы василевса Василия с миром, с великими дарами.