Ярослав Галан

Первая встреча с Галаном была на квартире режиссера и актера Иосифа Стадника в конце 1927 года. Собралась группа актеров кооператива «Украинский театр». Все мы знали, что придет автор пьесы «Дон-Кихот из Этенгейма», которая начала печататься в журнале «Викна». И вот входит молодой человек (Галану было тогда 25 лет) невысокого роста, крепкого сложения, светловолосый, молча обводит всех внимательным взглядом слегка раскосых серых глаз, здоровается. Садится на приготовленное для него место за столом, начинает читать. Не спеша, выразительно…

…«Вантаж» («Груз») мы поставили через два года после «Дон-Кихота из Этенгейма». Галан снова несколько раз приходил к нам на репетиции. У меня что-то не клеилась сцена смерти Дженни. Галан это запомнил и на следующую репетицию пришел со скрипкой. «А ну-ка, Леся, попробуйте сыграть этот кусок под мое сопровождение», — и заиграл песню Сольвейг из оперы «Пер Гюнт» Грига.

Всю гамму переживаний во время работы над ролью передать трудно, но сыграла я, кажется, неплохо.

И вот премьера «Груза». Хотя и нелегко было в то время ставить украинские, да еще прогрессивные пьесы, однако мы добились своего.

Маленький зал музыкального института имени Лысенко на улице Шашкевича был переполнен львовскими рабочими, передовой интеллигенцией. Присутствовал консул СССР со своими сотрудниками, был и Галан. Зрители горячо приветствовали боевую пьесу писателя.

Ярослав Александрович внимательно следил за спектаклем. Во время антрактов не мешал нам, а после спектакля зашел за кулисы и всем искренне сказал «спасибо». Крепко пожал мне руку:

— Вам отдельное, большое спасибо, Леся. Вы оживили мою Дженни, вы вселили в нее душу…

Александра Сергеевна улыбается, вспоминая дорогие сердцу подробности той далекой своей театральной юности.

— В нашем театре было полное равноправие. Это очень нравилось Галану. Доходы мы обычно распределяли в зависимости от численности семьи артиста. Чтобы он мог прожить не голодая.

И нам нравилась наша аудитория — многие рабочие сидели прямо в спецовках: не успевали переодеться после работы. Народу на постановки «Груза» набивалось так много, что приходилось пускать людей за кулисы.

Ездили мы обычно на возах: билет по железной дороге был нам не по карману…

…И все это молодость. С «Грузом» у меня связаны самые светлые воспоминания. После премьеры долгие годы Галан, встречая меня, называл Дженни. Разве такое забудешь!..

…Дружеская связь с Галаном поддерживалась у нас все время. Галана нельзя было не любить за чуткое, доброе сердце, за ум и принципиальность. Он, как редко кто иной, понимал чрезвычайно тяжелое положение артиста в буржуазном обществе, его зависимость от «власть имущих». Но он был великим оптимистом и говорил: «На превеликое счастье мы не одни. За нами стоит могучая сила, которая спасет нас, — это Советский Союз. Ручаюсь вам, что вы будете играть на государственной сцене и труд наших артистов будет по заслугам оценен…»

Его слова прибавляли мне силы, были словно родниковая живительная вода для жнеца в жаркое лето.

Однажды я спросила Ярослава Александровича, нет ли у него для нашего театра какой-нибудь пьесы. Он засмеялся и сказал:

— Пьеса нашлась бы, но полиция не разрешит поставить ее, да еще беду на себя накличете — театр закроют только за одно желание взять мою пьесу…

Александра Сергеевна Кривицкая в одном из писем авторам вспоминала новые детали постановки и жизни пьесы «Груз»: «мы играли во Львове, а потом в Тустановичах, в районе Борислава. Вскоре нам пришлось снять пьесу с репертуара. Ее запретили нам ставить и на периферии и во Львове».

Почему? Ответ нужно было искать уже в самой пьесе и в тех обстоятельствах жизни, которые вызвали ее рождение. Восьмой пленум Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала принял решение, в котором всем коммунистическим организациям вменялось в обязанность организовать всемерную поддержку китайской революции и активнейшую борьбу против интервенции в Китае. В обращении Союза китайских революционных писателей говорилось: «Мы призываем наших товарищей в каждой стране помогать нам чем можно — печатанием сведений о китайской революционной борьбе, требованием отзыва из Китая империалистических воинских частей и судов, поддерживающих китайскую реакцию…»

Драма Галана «Груз» — это художнический анализ именно тех империалистических сил, что стояли за спиной китайской реакции, и приговор им, выполненный с истинным писательским блеском и неумирающей взволнованностью.

В центре пьесы — семья одного «из первых граждан Британской империи» Сэма Уокерса, корабельного предпринимателя. Сэм Уокерс, по его понятиям, — безусловный патриот.