Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси

Утром следующего дня Василько уехал, обещав Снежане воротиться не позднее чем через месяц. Однако обстоятельства повернулись так, что они встретились гораздо раньше. Давно ходил слух, что Мономах предпринимает силы собрать съезд князей, чтобы объединить усилия для отпора врагам, в первую очередь половцам. В душе Василько не верил, что ему это удастся сделать, потому что не только переяславскому, но и великому князю Руси удельные правители не хотели повиноваться и при возможности старались показать свою независимость от Киева. Но через неделю после возвращения из похода против венгров прискакал гонец от Святополка с приказом явиться на съезд князей, который намечалось провести в Любече.

«Заскочу по пути во Владимир, – подумал Василько. – Скажу, что к Давыду, дескать вместе поедем в Любеч. А сам еще раз повидаюсь со Снежаной!»

Так и сделал. Но во Владимире ему сообщили, что Давыд отбыл днем ранее, так что если он хочет повидаться с ним и о чем-то переговорить, то должен поспешить. Но Василько не нужен был Давыд и торопиться он не собирался, а, наоборот, остался на два дня в городе. Это были славные дни! Вместе со Снежаной они подолгу гуляли по улицам и в окрестностях города. Она оказалась чрезвычайно внимательной и умной собеседницей. Они говорили про книги, которые тогда имели хождение в княжеских и боярских семьях. Василько был покорен написанной по-славянски «Александрией», повествующей о подвигах и победах Александра Македонского.

– Меня восхищает, что Александр всегда первым устремлялся на противника, – говорил он увлеченно. – Его несколько раз ранили, а однажды от гибели его спас воин. Но зато македонское войско безоглядно устремлялось за ним и побеждало!

– Но зачем полководцу рисковать своей жизнью? – резонно возражала ему Снежана. – По-моему, он должен руководить своим войском, это его дело…

– И прятаться за спинами своих подчиненных? Что тогда подумают обо мне, князе, рядовые воины?

Снежана рассказывала о греческой философии, которую преподавал приехавший из Византии грек Феоктист.

– Особенно мне понравились рассуждения философа Платона о душе, – раздумчиво говорила она, неторопливо вышагивая по цветастому лугу и старательно глядя себе под ноги. – Оказывается, у каждого человека своя душа, непохожая на души других людей. Поэтому мы такие разные, такие неповторимые. Некоторые рождаются с душами ремесленников, другие – чтобы стать крестьянами или торговцами, а иным выпадает честь появиться на свет боярами и князьями. Каждый занят своим делом, и благодаря этому наблюдается такая согласованность в государстве. И еще меня удивило то, что Платон не говорит о потустороннем мире, а считает, что мы никогда не покинем Землю и будем жить на ней вечно.

– Это как? – удивился Василько. – Все видят, что люди рождаются, живут какое-то время, а потом умирают.

– Умирают люди, а души их переселяются из одного тела в другое, потому что душа вечна и бессмертна…

В последнюю их встречу, когда на город опустилась темнота, он привлек к себе Снежану и поцеловал. Она доверчиво прижалась к нему.

– Жди меня, – сказал он ей. – Как вернусь из Любеча, сразу приеду к твоим родителям со сватами!

По пути в Любеч Василько остановился в Киеве, зашел к первому попавшемуся ростовщику, чтобы занять денег. Им оказался старый еврей с ласковыми глазами. Услужливо улыбаясь, он проводил его в чисто прибранную избу, усадил за стол, предложил пива. Василько с дороги с удовольствием выпил бокал. Потом перешел к делу.

– Пришел я к тебе с понятным для тебя делом, – начал он…

Ростовщик качнулся тонким гибким телом, почтительно ждал, что скажет князь.

– Да как тебя звать-то? – спросил Василько, которому не очень нравилась его чрезмерная угодливость.

– Иосифом, ваша честь.

– И давно ты здесь обитаешь, Иосиф?

– Не очень. Как стал великим князем Святополк, так и приехал из Германии. Меня сам Святополк пригласил.

– И за какие-такие заслуги он тебя вытребовал?

– Деньги понадобились, вот и сговорились.

– Понятно. Так вот, Иосиф, дай мне взаймы шестьдесят гривен. Нужны в княжеском хозяйстве. Через год отдам с резой (процентами).

Иосиф закивал головой, зачем-то открыл и снова закрыл ящик в столе, наконец ответил:

– Очень большая сумма, не знаю, сумеем ли мы договориться.

– Отчего же? Думаешь, не отдам? Буду я из-за паршивых гривен позорить свое княжеское звание!

– Да, да, конечно. Но в последнее время реза слишком повысилась, не знаю, устроит ли она тебя, князь.

– Не намного, я думаю. Недавно в полтора раза долг увеличивался.

– В два раза больше придется отдать, – тихо проговорил еврей, будто боясь обидеть князя.

– Как в два раза? Но это грабеж среди бела дня! – не выдержал Василько. – Куда же Святополк смотрит?

– Он тоже под такую же резу берет…

«Ну уж нет, великий князь никогда на такие кабальные займы не пойдет! – думал про себя Василько, зная прижимистый характер киевского властителя. – Скорее всего, для него эти ростовщики идут на уступки, только с нашего брата дерут сколько захотят».