Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси

Родственником, которого выбрала для управления Альдейгьюборгом (Ладогой) Ингигерд, был тот самый Рёнгвальд. Никто не мог понять этого выбора, а сама невеста не объяснила, что просто не хочет расставаться со своей несбывшейся мечтой о прекрасном короле Норвегии. Пусть Рёнгвальд хотя бы время от времени рассказывает ей об Олаве и его висах.

Удивительно, но конунг Ярицлейв согласился на все условия невесты, она получила в качестве свадебного дара Ладогу и земли вокруг нее. С тех самых пор эти земли называются Ингерманландией – Землей Ингигерд. И управлял ими до самой своей смерти ярл Рёнгвальд, а потом его сыновья…

Ярл привел с собой на земли Гардарики большой отряд в помощь конунгу Ярицлейву – Ярославу Владимировичу. Это был личный дар короля Швеции своему зятю. Отряд немало помог Ярославу в возвращении себе Киева.

* * *

Надо сказать, что король Швеции и все окружавшие Ингигерд не ошибались, помня о ее буйном нраве. Когда был вскрыт саркофаг с останками княгини Ирины (так на Руси именовали Ингигерд), то ученый-рентгенолог Д.Г. Рохлин мрачно произнес: «Не желал бы я жить под ее началом». Почему? Оказалось, что черепная крышка княгини слишком толста. У человека это приводит к тому, что при возбуждении и приливах крови к голове мозг, бессильный расправиться в черепной коробке, причиняет сильнейшие боли, доводящие до бешенства. То есть княгиня, судя по всему, страдала жесточайшими мигренями, стоило ей только хоть чуть на кого-то осерчать или возбудиться. Это приводило к еще большему приливу крови и еще большим мучениям.

При всем том остальной организм ее прекрасно сохранился: в отличие от мужа, у княгини не было никаких наростов на костях, повреждений или других проблем, доставлявших неприятности. Но, наверное, и первого вполне хватало, чтобы не всегда радоваться жизни.

Снова Киев

Инок устал, ныла, кажется, налитая свинцом спина, затекла шея, слезились глаза. Все же нельзя писать так много в один день, нужно давать передышку прежде всего глазам. Они с каждым годом видят все хуже…

Прокричал утренний петух, к первому присоединился второй, и пошло по всей округе веселое кукареканье! Утро… Снова засиделся на всю ночь, потратил много свечей. Но он писал и днем тоже, лишь чуть прикорнув на ложе в углу крошечной кельи. Ему разрешали писать прямо у себя в келье, чтоб другие не отвлекали. Так пошло еще со времен Никона, когда начал Нестор свою «Повесть…». Скоро ли допишет?

Много прошло с тех пор времени, давно уж нет в живых Никона, да и сам Нестор тоже с трудом топчет землю-матушку слабыми ногами… Но все пишет и пишет, и бросить этого не может, потому как должен исполнить завет Никона и рассказать все, что сам узнал о происшедшем на Земле Русской. Нестор давно перестал задаваться вопросом, верно ли пишет, не совершает ли ошибку. Давно понял, что знать всю истину человеку не дано, только Богу все известно, а потому в божьей воле каждое его слово. Он просто честно старался передать чужие знания, чтоб не прошли мимо тех, кто будет жить после.

Поплевав на пальцы, Нестор погасил трепещущее пламя свечи и вышел вон. Стоило чуть посидеть на берегу, а еще лучше походить, чтобы распрямились затекшие от ночного бдения ноги, распрямилась спина. Нет, она уже не распрямится окончательно, стар Нестор, но хоть чуть, чтобы не ныла потом немилосердно, когда будет ворочаться на жестком ложе, стараясь хоть как-то пристроить старые кости.

Спустившись к берегу Днепра, он долго стоял, глядя на спокойно текущую воду. Потом прошелся, сдержанно кивая просившим благословения встречным. Было их немного, утро только занималось.

Новый день рождался на противоположном берегу реки. Пока берега укутал туман, видно, будет солнечный хороший денек. Но вот первые лучи солнца пробились сквозь дымчатую пелену, и оно брызнуло во все стороны, разбрасывая солнечные зайчики на все вокруг. Солнце быстро съело туман, и на каждой травинке, каждом стебельке заблестели капельки росы.

Долго любоваться рассветом у Нестора не получилось, мысли снова вернулись к тому, что предстояло писать. Он очень жалел, что не все успел спросить у Никона, не про сомнения князя Ярослава, не о том, почему княгиня больше времени жила в Новгороде, а просто о происходивших событиях. Теперь уже в Киеве и спросить не у кого, никто не знает.

Женили ли старшего сына князя Ярослава, Илью, на заморской царевне? Если женили, то какова она была? Отчего умер княжич? Когда и как умер… Почему попал в опалу Коснятин? Видно, сильно осерчал на него князь Ярослав Владимирович, если помогавшего ему боярина сначала упек в Ростов, а после и вовсе жизни лишил в Муроме… Как теперь все вызнать? О том, что было в Новгороде, в Киеве часто не знали, а если и знали, то перевирали по-своему. Как и новгородцы киевские события.

Ярослав смотрел на своего совсем еще молодого сына и думал о том, принесет ли ему женитьба счастье. Илья ростом с отца, а пушок на подбородке никак не желал превращаться в бороду. Молод он еще, слишком молод, но время не терпит.