Ярославский мятеж

Проблемы погорельцев были, наверное, самыми серьезными, так как к концу ликвидации «мятежа» к таковым можно было отнести большую часть горожан. Уже 12 июля в подвалах и нижних этажах двух корпусов Ярославской духовной семинарии нашло себе убежище около 800 человек, на тот момент лишившихся крова. Два наиболее активных горожанина из числа этих несчастных, А. Соколов и А. Скворцов сформировали комитет погорельцев. За помощью они предпочитали обращаться не в городскую управу, и уж тем более не к совершенно лишнему генералу Карпову (в противовес ему Лопатин даже пытался формировать собственную городскую пешую милицию), а непосредственно к коменданту города генералу Веревкину: «Обстановка, вследствие скопления людей в тесном коридоре, создалась угрожающе антигигиеническая. В продовольственном отношении сбежавшиеся погорельцы сначала находились в тяжелом положении: у многих не было ни куска хлеба»

. На первых порах помощь комитету погорельцев оказывало артиллерийское управление штаба Перхурова, которое снабжало укрывавшихся в корпусах духовного училища горячей пищей. Однако по мере того, как усиливался натиск красных частей на Ярославль, положение погорельцев становилось все хуже и хуже.

«Комитет сделал перепись живущих, с целью равномерного распределения продуктов, но установить личности их, за неимением у многих паспортов и продовольственных карточек, не может. У Комитета кроме того много работы и по успокоению погорельцев от паники и по охране имущества, так как появились уже воры и немало украли имущества»

. Когда количество лишившихся жилья стало катастрофически огромным, городская управа решила их размещать в любых помещениях, которые хотя бы не находились под постоянным артиллерийским обстрелом. В качестве таковых были выбраны завод Оловянишникова на Срубной улице (ныне улица Собинова) и помещение камерного театра на Борисоглебской улице (ныне Свердлова). Часть ярославцев предпочитала укрываться на «красной территории» – в этом был свой резон, поскольку позиции частей Красной армии не находились под постоянным обстрелом. 16 июля 1918 года чрезвычайный штаб на станции Всполье панически сообщал: «В городе также очень желательно руководителя-организатора продовольственного дела. Выясните там, куда лучше отправлять погорельцев, беженцев, где их лучше можно обеспечить жильем, продовольствием; их много под открытым небом. Мы завтра утром отправляем 250 человек в Ростов, больше отправлять туда нельзя; в сторону Вологды пока отправлять не можем». Впрочем, быть беженцем на «красной территории» было занятием вовсе не безопасным. Например, командир новгородского отряда Поляков без каких-либо намеков на сожаление вспоминал о тех днях: «Масса появилась из города беженцев, для чего у меня был организован концлагерь для более ненадежных, коих я направлял в таковой, но красноармейцы по дороге по рукам судили того или иного беженца, если руки похожие на рабочие, то таковых вели в концлагерь, а непохожие на рабочие, то тех расстреливали».