Ярость

Он глядел на эту каплю, и в голове у него появилась странная мысль. Поначалу даже тень, мираж, практически неуловимая… В нем случилось нечто странное, что эксперты-психиатры назвали бы фазой шока. Шацкий чувствовал, что он — это он, знал, где находится и что произошло, понимал, что следует сесть в машину и уезжать, но с другой стороны все его мысли и эмоции клубились за стенкой из затемненного стекла. Там что-то происходило, он слышал приглушенные голоса, крики, видел слабые, нечеткие изображения — но все это вне его пределов, на безопасном расстоянии, без доступа в его сознание.

За исключением одной, настырной мысли, которая в одном месте била в стекло и все время вопила одно и то же, требуя к себе внимания, требуя, чтобы ее выслушали.

— Это невозможно, — тихо произнес Шацкий вслух, когда смысл этой мысли наконец-то дошел до него. — Это невозможно.

Он не знал, когда это произошло, но когда поднялся над трупом девушки, телевизор был выключен. Он не помнил, когда тот выключился, но в ходе убийственной стычки его внимание ничто не отвлекло. Это раз. Два, что не имело совершенно никакого смысла, если только не считать вопросов приличия, что Хелю в трубу засунули в одежде. Чем сильнее Шацкий позволял этой мысли добраться до себя, тем больше он понимал, что в тот самый момент, когда он увидел перхоть на гольфе Хели, все должно было стать для него ясным. Вот только тогда правда была бы еще более неправдоподобной, чем все это безумие.

Но зачем все это? С какой целью? Почему?

В первый момент движение слева от себя он принял за поземку, за танцующие на ветру снежные хлопья. Но когда глянул в ту сторону, он увидал, что фрагмент темноты перемещается в его сторону, снежинки там падали на человеческую фигуру.

Шацкий пошел в ту сторону, поначалу медленно, затем все быстрее.

И через мгновение встал перед собственной дочкой. Озябшей, перепуганной, но абсолютно живой.

Шацкий схватил ее за плечи, чтобы убедиться: это не галлюцинация.

— Ау… — произнесла галлюцинация. — Молю, скажи, что ты на машине.

Тот лишь кивнул, поскольку не был в состоянии выдавить хотя бы слово.

— Класс. Тогда садимся в колымагу и валим отсюда. Ты понятия не имеешь, что со мной случилось.

Шацкий погладил дочку по волосам, рука его была мокра от снежных хлопьев. Он глянул на ладонь и увидал, что один снежный комочек не растаял, он лежал в углублении между линией жизни и линией ума, словно был термостойким. Новый вид снежинок, импортируемых из Китая, чтобы торговые центры могли легче управлять волшебством Рождества?

Он глянул на волосы своей дочери, которая постепенно обретала свое исходное, слегка искривленное выражение лица, говорящее: «Ну ладно, так в чем здесь дело?».[143] У нее в волосах таких искусственных снежных хлопьев было больше.

Были они и на ее черном гольфе. Шацкий взял один из них, схватил между указательным и большим пальцем, стиснул.

И понял.

— Папа? Все о'кей? Потому что лично я охотнее всего очутилась бы где-нибудь в тепле.

Маленький шарик пенополистирола.

Прокурор бросил его на землю и, уже не оглядываясь, направился с Хелей к автомобилю.

ПОТОМ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

четверг, 5 декабря 2013 года