Ярость

Ученые на мышах доказывают, что можно полностью исключить мужскую хромосому Y без вреда для способностей к продолжению рода. Так что секс-миссия[2]

становится сейчас возможной с научной точки зрения. Мир переживает за Украину, власти которой окончательно заявили, что не подпишут договор об ассоциации с Европейским Союзом. В Киеве 100000 человек выходят на улицы. Международный День исключения насилия по отношению к женщинам. Статистика говорит, что 60 процентов поляков знают хотя бы одну семью, в которой женщина является жертвой насилия, а 45 процентов проживает или проживали в семьях, где такое насилие случалось или случается. 19 процентов считают, что ничего подобного, как грубое насилие в супружество не существует, 11 же процентов считают, что ударить жену или партнершу по сожительству — это не насилие. Пендолино[3]в ходе испытаний побивает в Польше рекорд скорости на железных дорогах: 293 км/час. Краков, третий по загрязненности город в Европе, запрещает угольное отопление. Жители Ольштына высказываются за то, что им более всего нужно в городе: велосипедные дорожки, спортивный зал и крупный фестиваль. И еще — новые дороги, чтобы преодолеть заразу автомобильных пробок. Удивляет низкая поддержка трамвайной сети, флагмана городских инвестиций. Вице-президент поясняет: «Мне кажется, многие люди уже давно не ездили на современном трамвае». Продолжается варминьская осень, на улице серо и гадко, несмотря на показания термометра, все чувствуют лишь то, что везде чертовски холодно. В воздухе висит туман, морось на улице замерзает.

1

Прокурор Теодор Шацкий не считал, что кто-либо заслуживает смерти. Никогда. Никто, какими бы не были обстоятельства, не должен ни у кого отбирать его жизни, ни вопреки закону, ни в соответствии с его буквой. Он глубоко верил в это с тех пор, как себя помнил, но вот сейчас, стоя на светофоре, на перекрестке Жолнерскей и Дворцовей,[4] впервые в жизни почувствовал, что его догмат теряет жесткость.

С одной стороны крупноблочные дома, с другой — больница, vis-à-vis больницы какие-то павильоны, на которых громадный баннер рекламирует «ярмарку кожи». Несколько мгновений Шацкий размышлял, только ли в его прокурорской голове это звучит двусмысленно.[5] Типичный перекресток в воеводском городе, две улицы пересекаются только лишь потому, что где-то пересечься должны, никто здесь не притормаживает, чтобы поглядеть на виды за окном, народ проезжает — и все.

То есть, не проезжает. Люди подъезжали, задерживались и стояли словно бараны, ожидая зеленого сигнала светофора, а за это время их ноги врастали в педали, седые бороды вырастали и укладывались складками на коленях, а на концах пальцев вырастали ястребиные когти.

Когда сразу же после переезда он прочитал в «Газэте Ольштыньскей», что тип, управляющий движением в городе, не верит в «зеленую волну», ведь тогда народ слишком разгонится, что создаст опасность дорожному движению, он подумал, что это даже смешная шутка. Вот только шуткой это не было.

Вскоре он узнал, что в этом небольшом, что бы там ни говорили, городе, который пешком можно пройти из конца в конец за полчаса, и в котором сообщение осуществляется по широким улицам, все постоянно стоят в пробках. И — здесь следовало отдать справедливость чиновнику — им, правда, угрожала апоплексия, но, по крайней мере, они не создавали угрозы остальным участникам движения.