Ярость

Я шла без возражений. Хоть мне нужно было найти Сивиллу, это точно не заняло бы много времени, и жена мужчины была в беде. Она неподвижно лежала на койке, смотрела в потолок стеклянными глазами. Она была изможденной, как и он, и сначала не заметила меня.

Когда Норри представила меня, женщина боязливо посмотрела на меня и отпрянула.

— Ты вызываешь монстров.

— Вызываю? Нет. Я борюсь с ними…

— Магия зовет магию. Я это слышала. Вчера на Темзе, — она вытащила платок, а из него — железный крестик. — Оставь меня в покое!

Она держала крестик перед собой, но, когда я попыталась коснуться его, она отдернулась и завопила громче:

— Сгинь! — она подняла крестик, словно изгоняла меня.

Она не понимала, зачем мы носили железо?

— Не нужно меня бояться, — я показала браслет. — Видишь? И я с железом.

Она завопила и отодвинулась.

— Прочь!

Ее крики начали привлекать внимание, соседи пытались понять, что не так.

— Может, тебе стоит уйти, Люси, милая, — прошептала мне на ухо Норри. — Она не в себе, и это ее расстраивает.

— Но она…

— Не переживай, — Норри сжала мою руку. — Иди. У тебя есть дела важнее. Сказать королеве, что ты ее искала?

Я пошла по залу, казалось, что все следят за мной. Хотя некоторые улыбались или кланялись, другие пятились. Они тоже считали, что я в этом замешана?

Я пыталась убедить себя, что у них были свои тревоги. Все доверяли мне, ведь я освободила их от тенегримов. Та женщина просто была не в себе и заслуживала сочувствия.

Но, пока я шла по людному залу, я заметила не меньше десятка людей, тихо тянущихся к крестикам и сжимающим их, пока я проходила.

† † †

Вне главного зала стало темнее, и я была этому рада. Я скрылась под капюшоном, не хотела, чтобы меня узнавали. Я уговаривала себя, что они просто не все знали. И были еще суеверия. Но мне все равно было плохо при мысли о тех крестиках.

Гадание. Об этом нужно было думать. И Сивилла. Мне все еще нужно было найти ее. Норри упоминала, что она может быть с королем и управляющим, но я не знала, где они встречались. В перемещенном парадном зале? Мне стоило спросить направления?

Пока я размышляла, стоя у лужи, я заметила знакомую фигуру с серебряной бородой у одного из факелов. Пенебригг. Может, он знал, где парадный зал. Обрадовавшись ему, я поспешила туда, но вблизи радость растаяла. Его бархатная шляпа пропала, черное одеяние застыло от грязи. Он выглядел так, словно стал на десять лет старше с нашей прошлой встречи.

Он вздрогнул, когда я позвала его.

— О, милая, я тебя не заметил.

Он с замиранием коснулся моего железного браслета. И тогда я заметила, что его очки, изящные, ставшие его неотъемлемой частью, с линзами, которые он подобрал сам, пропали.

Я коснулась его.

— Дорогой Пенебригг, что с вами случилось?

Он моргнул, словно прочищал зрение.

— Стена у старого дворца Брайдуэлл рухнула. Мой дом недалеко от нее, — его голос был разбитым, как и весь его облик. — Я задержался там, пытаясь найти книгу. Боюсь, я потерял почти всю свою библиотеку. И книги Ната с его бумагами. Он будет расстроен…

— Он будет рад, что вы живы, — твердо сказала я. — Как и я. Скажите, у вас есть место для сна?

Он моргнул, как сова.

— Не уверен, милая. Страж направил меня в главный зал, но я не захотел занимать кровать, там еще много нуждающихся. У Ната комнаты здесь, и я думал, что смогу остаться с ним. Я так порой делаю, у меня есть ключ. Но я плохо вижу без очков. Я вряд ли найду лестницу.

Я вспомнила, как Пенебригг помог мне в мои первые дни в Лондоне, когда я была близка к ужасной смерти. Я могла выделить время, чтобы помочь ему найти укрытие.

— Идемте, — сказала я.

Поиски Сивиллы подождут.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ:

НАРУШИТЕЛЬ

Я не осознавала, что у Ната есть свои комнаты в Уайтхолле, но Пенебригг помнил, где они были расположены, и я смогла легко найти их. Глубоко внутри замка, без вида на реку. Значит, они все еще были доступны.

Мы шли туда, и я видела, как несколько человек шарахнулось от нас. Они избегали меня? У них были железные крестики?

Неведение и суеверия. Не принимай близко к сердцу. Но меня все равно это волновало.

Мы добрались до комнат Ната, Пенебригг возился с ключом, и я дала ему фонарь и отперла дверь сама. Пенебригг прошел туда, но я задержалась на пороге. Учитывая отношения с Натом, я не была уверена, что он хотел бы видеть меня здесь. Но, когда Пенебригг оглянулся, и на его лицо упали тени в свете фонаря, я отбросила предосторожность.

— Я разведу огонь, — сказала я.

Полчаса спустя угли радостно горели, я устроила Пенебригга в кресле рядом с ними. Я брала вещи Ната: стеганое покрывало с кровати, груши из корзинки, сидр и сыр из отполированного шкафа. Пенебриггу стало заметно лучше.

А я? Я разрывалась между эмоциями. Казалось, я здесь нарушитель, Нат не приглашал меня, но при этом ощущалось правильным помогать человеку, что был важен для нас обоих.