Ярость

Элеанор увидела его. Заметила, как он крадется рядом, и тут же напряглась. Она неистово замотала головой, а ее губы беззвучно, но очень отчетливо произнесли одно-единственное слово: «Нет». Верно, еще не время. После столь продолжительного отсутствия это может стать для малыша настоящим шоком. «Позвони мне», — беззвучно выговорили ее губы. Тоже ясно: перед следующей встречей с сыном им с Элеанор предстоит обсудить, как, когда, где и что следует сказать Асману. Маленького человечка нужно подготовить к первой встрече. Именно так Соланка и представлял себе реакцию Элеанор. Он отвернулся от бывшей жены и заметил невдалеке батут в форме громадного надувного замка. Батут был ярко-синим, словно ирис, с надувной лесенкой, ведущей внутрь. Карабкаешься по ней наверх, взбираешься на резиновый выступ, соскальзываешь оттуда вниз по широкой надувной горке и уже после, оказавшись внутри надувного замка, можешь прыгать и прыгать, сколько душе угодно. Малик Соланка оплатил вход и снял ботинки. «А ну стой! — только и успела заорать невообразимых размеров женщина, следящая за порядком на аттракционе. — Куда лезешь?! Тут только для детей! Взрослым нельзя!» Но где ей было за ним угнаться! Соланка в развевающемся кожаном плаще, опережая обомлевшую детвору, одним махом взлетел по пружинящим ступенькам, взмыл на выступ и там, высоко над землей, принялся что было сил подпрыгивать. Он прыгал вверх и громко кричал. Крик, вырывавшийся из его легких с невероятной силой, звучал ужасно. Это был вопль из самого ада, исполненный боли утраты. Ах, как высоко, как здорово он прыгает! И, будь он проклят, ничто свете не заставит его замолчать и остановиться до тех пор, пока его не заметит один маленький мальчик, пока, несмотря на жалобы необъятной смотрительницы, шум собирающейся толпы, шепот матери, сжимающую его ручку лапу другого мужчины, несмотря на потерю золотой соломенной шляпы, Асман не повернется, чтобы увидеть, как его отец, его единственный настоящий отец, взмывает в небо — асман

, — в небо, способное вернуть ему утраченную любовь, а потом навсегда отпустить ее, как фокусник отпускает на волю белого голубя, чудесным образом появившегося из его рукава. Своего единственного настоящего отца, взлетающего, точно птица, и парящего в бескрайних голубых просторах единственного настоящего неба, единственного настоящего рая, в который он когда-либо был способен искренне и безоговорочно верить. «Посмотри на меня! — пронзительно кричал профессор Малик Соланка, и фалды его кожаного плаща развевались в воздухе и били, точно крылья. — Посмотри на меня, Асман! Я прыгаю очень хорошо. Смотри же — я лечу все выше и выше! Еще выше!»