Ярость и страсть

Продюсер умер по дороге в больницу — сердце не выдержало. Евгению предъявили обвинение в преступном сговоре с целью убийства девушки, то бишь меня. Жаль только, что признания, которые он накропал для Виктора, не удалось приобщить к делу. Босс рассказал мне, каким образом он нашёл истинных преступников, и, как всегда, это было просто и гениально. Во-первых, он узнал от Семы, что тот мельком видел в баре Любу. Потом, узнав от Виктора, что я сбежала, понял, что я, как всегда, понеслась за убийцей. На проходной он выяснил все подробности, извинился за меня перед милиционером, которому я что-то повредила между ног, затем прибежал взмыленный водитель белого «Мерседеса» и стал жаловаться на красивых сотрудниц телецентра, которые средь бела дня самым наглым образом похищают у порядочных людей нажитые честным трудом шестисотые «Мерседесы». Позже выяснилось, что эту машину милиционеры отогнали от театра на штрафную стоянку. В театре нашли убитую вахтёршу и открытую настежь гримерную Климова. Дальше все было легко и просто. Босс выяснил про дачу и явился туда с командой в тот самый момент, когда разговор у камина только начинался. Присутствие продюсера с ружьём несколько удивило его поначалу, но потом, когда тот разоткровенничался, все встало на свои места.

А Сему отпустили на свободу в тот же день. Он перевёл на наш счёт необходимую для строительства седьмого этажа сумму, пообещал бросить искусство и заняться бизнесом. Так же неожиданно, как и появился, он исчез со звёздного небосклона. И никто этого не заметил.

Глава третья

КАК СТАТЬ КОРОЛЕВОЙ

Мы решили пока не начинать строительство седьмого этажа, а подождать с этим до поздней осени, когда, по расчётам босса, клиентов станет меньше. Тем более что в последнее время клиенты словно с ума посходили со своими проблемами, и не успевали мы содрать деньги с одного, как тут же появлялся другой, желающий поделиться с нами своими сбережениями. Мы не возражали.

В дверь позвонили рано утром, не успела я как следует устроиться в своём кресле. Я включила Монитор и увидела весьма респектабельную особу с волевым лицом. Она требовательно смотрела прямо на меня, то есть в глазок видеофона.

— Слушаю вас, — проворковала я.

— Добрый день. Мне срочно нужна помощь, — решительно заявила она. — И я не намерена торчать здесь на виду у всех до вечера.

— Пожалуйста, проходите. — Открыв электрическую задвижку на двери, я тут же соединилась с боссом по селектору и обрадовала:

— Пришёл клиент, босс. Впускать?

— Немедленно, — проворчал тот.

Женщине было не меньше пятидесяти, но она из последних сил цеплялась за тридцатник, что было так же нелепо, как и вызывающе короткая юбка на её увядающих бёдрах, легкомысленно расстёгнутая на груди прозрачная блузка и густой макияж на обрамлённом короткой стрижкой в стиле последних парижских веяний лице. В ушах и на пальцах сверкали довольно крупные бриллианты. Говорила она так, словно наслаждалась своей правильно поставленной речью.

— Мне нужен детектив, — не допускающим возражений тоном произнесла она, оказавшись передо мной. — Срочно.

— Проходите, вас уже ждут, — вежливо улыбнулась я, показав на двери кабинета.

Она ринулась туда, громко стуча высокими каблуками и высоко подняв голову. Через полминуты послышался голос Родиона:

— Мария, зайди с блокнотом.

Если он меня вызывает с блокнотом, значит, уже решил, что дело стоящее, за него можно браться и немного подзаработать. Обычно он определяет это по внешнему виду клиента. На этот раз, судя по всему, его сразили бриллианты.

Женщина сидела в кресле очень прямо, закинув ногу на ногу, и, не отрываясь, смотрела в очки Родиона, который спокойно посасывал трубку и изредка бросал на неё внимательные взгляды, очевидно, прикидывая приблизительную сумму, которую можно будет выкачать из этой особы. Судя по виду, он был доволен. Усевшись в своём кресле, я положила блокнот на колени и приготовилась стенографировать, не забыв включить диктофон, спрятанный в висящей на спинке кресла сумочке.

— Итак, я вас слушаю, — пропыхтел Родион.

— Моя фамилия вам не понадобится, а зовут меня Виктория Романовна, — важно заговорила она. — Видите ли, я очень люблю своего сына, которого зовут Валерик. Ему всего двадцать пять лет, он редкий красавец, блестящий спортсмен — у него второй разряд по шахматам, — он очень талантлив, умен и, если бы не проклятая перестройка, уже наверняка был бы профессором. Но под давлением нынешних прискорбных обстоятельств он был вынужден забросить науку и заняться бизнесом. Мне это очень не нравится, но ничего не поделаешь — время нынче такое, сами понимаете…

— Короче, — мудро изрёк босс.

Женщина удивлённо взглянула на него, словно впервые видела человека, которому не нравилось звучание её голоса, пожала плечами и продолжила: