Ярость стрелка Шарпа

– Ничего не говори, сын мой. – Запустив руку под мокрую одежду лежащего, он вытащил нож и отбросил его в сторону. – Говорить будешь только с моего позволения, когда я попрошу ответить. Твое имя Гонсало Хурадо?

– Да, – выдохнул Хурадо.

– Письма шлюхи у тебя?

– Нет, – прохрипел Хурадо и пискнул, потому что острие кинжала, проколов кожу, наткнулось на челюстную кость.

– Солжешь – будет больно, – предупредил священник. – Итак, письма у тебя?

– У меня, да!

– Покажи их мне.

Отец Монсени позволил Хурадо подняться. Вместе они вошли в комнату, окно которой выходило на улицу, где священник провел в ожидании несколько часов. Сталь ударила о кремень. Загорелась свеча. Теперь Хурадо смог получше рассмотреть своего гостя, который скорее походил на переодетого солдата, чем на служителя церкви. В резких чертах мрачного лица не было и намека на сострадание или милосердие.

– Письма предназначены для продажи, – сказал Хурадо и охнул, потому что отец Монсени ударил его в живот.

– Я же сказал: говорить, только отвечая на вопрос. Показывай.

Комната была маленькая, но очень уютная – Гонсало явно любил комфорт. Два дивана расположились напротив пустого камина, над которым висело зеркало в позолоченной оправе. Пол устилали ковры. На стене, противоположной окну, – три картины с обнаженными женщинами. Под окном – бюро, один из ящиков которого и выдвинул испуганный хозяин. Достав пачку перевязанных черной лентой писем, он положил их на бюро и отступил.

Отец Монсени перерезал ленточку и разложил письма перед собой:

– Здесь все?

– Все пятнадцать.

– А шлюха? Сколько еще у нее?

Хурадо ответил лишь после того, как стальной клинок блеснул в колеблющемся свете.

– У нее шесть.

– Она их сохранила?

– Да, сеньор.

– Почему?

Гонсало пожал плечами:

– Может быть, потому, что и пятнадцати достаточно? Может быть, ей захочется продать остальные позже? Может быть, он все еще дорог ей? Кто знает? Кто поймет женщин? Хотя… – Гонсало хотел задать вопрос, но побоялся наказания.

– Продолжай.

Отец Монсени взял наугад одно из писем.

– Как вы узнали о письмах? Я не говорил никому, кроме англичанина.

– Твоя девка приходила на исповедь.

– Катерина? Приходила исповедоваться?

– Один раз в год она все мне рассказывает, – ответил отец Монсени, пробегая глазами письмо. – В день своей святой. Она пришла в собор, поведала Господу о своих многочисленных грехах, и я от Его имени даровал ей отпущение. Сколько ты хочешь за эти письма?

– По двадцать английских гиней за каждое из пятнадцати. – Хурадо почувствовал себя увереннее и успокоился. В нижнем ящике бюро лежал заряженный пистолет. Пружину он проверял каждый день, а порох менял по меньшей мере раз в месяц. Теперь, когда Хурадо убедился, что гость и впрямь священник, страх понемногу проходил. Конечно, вид у гостя зловещий, но все же Божий человек… – Если предпочитаете испанские деньги, то письма ваши за тринадцать сотен долларов.

– Тринадцать сотен долларов? – рассеянно переспросил священник, просматривая письмо.

Написано оно было по-английски, однако этот факт его не смутил – язык он выучил в Гемпшире. Автор письма не только имел глупость влюбиться, так вдобавок еще и доверил свои чувства бумаге. Он не скупился на обещания, а женщина, которой давались эти обещания, оказалась шлюхой. Хурадо был ее сутенером, и вот теперь сутенер вознамерился шантажировать влюбленного дурачка.

– Я получил ответ, – сообщил, осмелев, сутенер.

– От англичанина?

– Да, святой отец. – Хурадо указал на нижний ящик бюро.

Отец Монсени кивнул. Хурадо открыл ящик и вскрикнул – священник врезал ему так, что незадачливый шантажист отлетел на пару шагов, ударился о дверь и распростерся на полу спальни. Гость взял из ящика пистолет, открыл замок, выдул порох и бросил бесполезное оружие на обитый шелком диван.

– Ты сказал, что получил ответ? – как ни в чем не бывало спросил священник.

– Они обещали заплатить, – ответил, дрожа от страха, Хурадо.

– Вы уже договорились об обмене?

– Еще нет. – Он помолчал, потом осторожно спросил: – Вы с англичанами?

– Слава богу, нет. Я со святейшей Римской церковью. Как ты сообщаешься с англичанами?

– Я должен оставить записку в Чинто-Торресе.

– Адресованную кому?

– Некоему сеньору Пламмеру.

Кофейня Чинто-Торрес находилась на Калле-Анча.

– Итак, в своем следующем сообщении ты должен назвать этому Пламмеру место встречи? Место, где состоится обмен?

– Да, святой отец.

– Ты очень помог мне, сын мой.