Ярость стрелка Шарпа

– Кто они? – сердито спросил он.

– Подозреваю, что им платит Карденас, – спокойно сказал консул. – Я чувствую, что за всем стоит адмирал, а он, боюсь, человек безжалостный и целеустремленный. Полагаю, – он помедлил, слегка нахмурившись, – вы подумали о более решительных действиях с целью недопущения публикации?

Уэлсли помолчал несколько секунд, затем кивнул:

– Да, Дафф, думал. Но если я и решусь на это, то с большим нежеланием.

– Ваше нежелание вполне понятно и обоснованно. Я заметил, что вокруг дома Нуньеса появились усиленные испанские патрули. Боюсь, адмиралу Карденасу удалось склонить регентство в свою пользу и за газетой присматривают.

– Вы могли бы поговорить с Карденасом, – предложил Уэлсли.

– Могу, – согласился Дафф. – И он будет вежлив, угостит меня отличным хересом и объявит, что ничего не знает об этом деле.

Уэлсли промолчал. Да и что тут скажешь? Лицо его выражало отчаяние.

– Нам остается лишь надеяться, – продолжал Дафф, – что сэру Томасу Грэму удастся прорвать осаду. Такая победа собьет с толку противников британского альянса. Проблема, разумеется, не в сэре Томасе, а в Лапене.

– Лапена, – угрюмо повторил Уэлсли.

Лапена был испанским генералом, чьи войска отправлялись с британцами на юг.

– У него больше солдат, чем у сэра Томаса, – тем же сухим, бесстрастным и безжалостным голосом продолжал Дафф, – поэтому командовать будет он. Если он не отдаст приказ, испанцы драться не станут. А Лапена, ваше превосходительство, очень робок. Мы не имеем права надеяться, что сэр Томас сможет воодушевить его на подвиг. – Дафф поднял стакан с хересом на свет. – Это урожай третьего года?

– Да.

– Прекрасно, – кивнул консул.

Он поднялся и, опираясь на трость, подошел к столу с инкрустированной шахматной доской. Несколько секунд старик смотрел на фигуры, потом передвинул белого слона и взял ладью:

– Боюсь, вам шах, ваше превосходительство. Не сомневаюсь, что к завтрашнему дню вы придумаете, чем меня озадачить.

Посол любезно проводил Даффа к ожидавшему во дворе паланкину.

– Если они опубликуют письма, – сказал Уэлсли, держа зонт над головой консула, – мне придется уйти в отставку.

– Уверен, до этого не дойдет, – неубедительно ответил Дафф.

– Но если дойдет, Дафф, вам придется разделить со мной эту ношу, пока не назначат преемника.

– Я молюсь, чтобы вы остались на службе, ваше превосходительство.

– Как и я, Дафф, как и я.

* * *

На четвертый день после уничтожения плотов на молитвы посла пришел своего рода ответ. Шарп был в конюшнях, где пытался занять своих солдат починкой крыши. Стрелки ненавидели такого рода работу, но любая работа все же лучше пьянства. Слуга лорда Памфри застал Шарпа за передачей черепицы стрелку Слэттери.

– Его светлость просят вас прийти, сэр, – сказал слуга, с отвращением рассматривая грязные рейтузы Шарпа. – Как можно скорее, сэр, – добавил он.

Шарп надел старый черный сюртук капитана Пламмера, накинул плащ и последовал за слугой через лабиринт городских улочек. Он нашел лорда Памфри на среднем балконе церкви Сан-Фелипе-Нери. Церковь представляла собой овальную палату с черно-белой мозаикой на полу; под сводчатым потолком располагались три балкона. С потолка свисала огромных размеров люстра, которая сейчас не горела, но была утыкана сталактитами свечей.

Теперь в церкви помещались кортесы, испанский парламент, и публика могла слушать речи депутатов, расположившись на верхнем балконе, известном как раек. Средний балкон предназначался для знати, духовенства и дипломатов; на нижнем собирались семьи депутатов и их друзья.

Огромный алтарь был затянут белой материей с изображением испанского короля, пленника Франции, вместо привычного распятия. Перед замаскированным алтарем стоял длинный стол с двумя трибунами по бокам, за которым восседал президент кортесов. Лицом к нему стояли три ряда кресел для депутатов. Шарп опустился на скамью рядом с лордом Памфри, который слушал выступающего, пронзительным, страстным голосом вещающего о чем-то, несомненно, необыкновенно важном. Однако депутатам речь его почему-то казалась скучной, и они, покидая потихоньку свои кресла, спешили к выходу из церкви.

– Вещает, – прошептал Шарпу лорд Памфри, – о той важной роли, которую играет Святой Дух в управлении Испанией.

Какой-то священник повернулся и сердито взглянул на Памфри, который улыбнулся и нежно помахал оскорбленному испанцу ручкой.

– Жаль, – сказал его светлость, – что они замаскировали алтарь, на коем присутствует весьма изощренное изображение Непорочного зачатия. Работа Мурильо. Херувимы восхитительны.

– Херувимы?

– Премилые пухленькие создания, – сказал лорд Памфри, откидываясь назад.

От него исходил аромат розовой воды, а вот от бархатной мушки он, к счастью, отказался.

– Считаю, что херувимы улучшают интерьер церкви, вы согласны?

Священник снова обернулся и потребовал тишины. Лорд Памфри негодующе поднял бровь, взял Шарпа за локоть и повел по балкону, пока они не оказались прямо над алтарем, напротив оставшихся в зале депутатов.

– Второй ряд, – прошептал Памфри, – с правой стороны, пятое кресло. Посмотрите на врага.