Ярость возмездия

Караханов посмотрел на часы: 11.20. Нужен Кокиа, но пусть еще поспит. Он вызвал Безродько. Тот тоже пришел сразу же. Вся банда находилась в усадьбе.

– Да, хозяин!

– Сегодня проводим сделку. Порядок прежний. Как только деньги окажутся здесь и не произойдет ничего непредвиденного, ты валишь пацана. После чего уходим отсюда на квартиру в Москве.

– А если произойдет это что-то непредвиденное?

– Тогда работаем по обстановке. Но пацан все равно на тебе.

– Понял.

– Иди, готовься к отъезду. Из вещей ничего здесь не оставлять!

Спустя полчаса Кокиа сам зашел в кабинет главаря банды:

– Разреши, Казбек?

– Заходи. Выспался?

– И выспался, и душ принял.

– Ты вовремя. Я решил провести сделку сегодня.

– Разумно. Долго держать в напряжении Гронского, а особенно его жену, опасно. Бизнесмен-то еще выдержит, а вот баба может сорваться и натворить глупостей.

– Поэтому я и назначил передачу денег сегодня, на 15.30, на площади Суворова.

– Стремное место, Казбек.

– Почему? В прошлый раз все прошло превосходно.

– Как говорится, раз на раз не приходится.

– Считаешь, нас могут «пасти» менты?

– Я бы такой вероятности исключать не стал, – уклончиво ответил Кокиа.

– Да брось, Арчил! Если бы менты или фээсбэшники «пасли» вас на площади, то усадьба уже ночью подверглась бы штурму. Спецы не стали бы тянуть. И заложник для них не помеха. Ну, погибнет мальчишка, что ж, бывает. Но зато они накрыли бы банду самого Шерхана. Однако ничего не произошло. И сейчас, по докладу Вели, обстановка и в деревне, и в районе усадьбы спокойная. Никаких лишних машин, никаких подозрительных личностей.

– Может быть, ты и прав, но, как правило, прокол происходит как раз на последнем деле, – пожал плечами Кокиа.

– Ты предлагаешь отказаться от акции?

– Я бы не стал ее проводить.

– Может, нам еще и сына Гронского отпустить?

– Нет, этого делать не следует.

– Тогда ради чего погибли Акробат и Шершень? Ну, с Шерстаковым понятно, надо было язык за зубами держать, а Репнин? Аркаша нам пригодился бы при решении главной задачи – проведении серии массовых террористических актов. Мы бы его подставили при подрыве элитного ресторана. Ради чего жертвы, Арчил?

– Я высказал лишь свое мнение.

– Оно, конечно, авторитетно, но здесь и сейчас все решать буду я, – твердо проговорил Караханов.

– Конечно. Какова моя задача?

– Вот так-то лучше. Гронский в 15.30 должен положить баул с деньгами в «Шевроле», которую оставит у Дома Российской армии Тихий. Он уже получил задание и в час покинет территорию. Тебе следует выехать на «Тойоте» немного позже, в 14.00. За полтора часа даже при наличии пробок ты успеешь доехать до площади Суворова. Встанешь там же, где вставал и в прошлый раз. Проконтролируешь сделку. В дальнейшем будешь сопровождать Тихого. Обо всем подозрительном – доклад мне.

– Этого мог и не говорить!

– Мог, но сказал, потому что посчитал нужным. Ты должен сосредоточиться, Арчил, сейчас твое состояние не устраивает меня.

– Я буду в полном порядке на задании.

– Не сомневаюсь. Готовь машину, перекуси, выезд, как говорил, в 14.00. Вопросы есть?

– Если вдруг замечу слежку?

– Сообщи мне об этом.

– Хорошо.

Кокиа ушел, а Караханов неожиданно почувствовал тревогу. Удивился, с чего бы это? Менты, если Гронский все же связался с ними, проявили бы себя при первой встрече на площади. А вдруг жена Гронского, не выдержав напряжения, действительно без ведома мужа обратилась в полицию или в ФСБ? Тогда они просчитают замысел и возьмут и Тихого, и Кокиа. Вернее, попытаются взять. Ни тот ни другой просто так не поднимут лапы вверх, зная, что их ожидает после ареста, будут отстреливаться до конца. Но спецы могут действовать и иначе. Вырубить Кокиа и Тихого газом или инъекцией снотворного. Точно так же, как покойный Шершень вырубил телохранителя сына Гронского. Тогда они не успеют подать сигнала тревоги.

Шерхан снова позвал Арчила к себе.

– Какие-нибудь изменения? – входя в кабинет, спросил тот.

– Дополнительная страховка.

– В смысле?

– Минуту, Арчил.

Караханов достал из сейфа два небольших устройства, внешне напоминающих сотовые телефоны начала двухтысячных годов, компактные, с короткой антенной.

– «Зита»? – удивился Кокиа. – Но зачем?

– Ты же сам не исключаешь вероятности, что кто-то из Гронских мог обратиться в правоохранительные органы. Поэтому я должен знать, что будет происходить на площади. Под главным ударом находится Тихий. И это наше слабое звено. Ты, я уверен, сумеешь выкрутиться или будешь драться до конца. А вот Тихого могут взять по-тихому. – Караханов улыбнулся: – Каламбур получается. В тебе я уверен полностью, в Тихом – нет!

– Но он же воевал с тобой столько лет.

– Со мной воевал и Шершень, а что задумал? Предательство задумал, за что и поплатился.

– Но сдал-то его Тихий? И застрелил его он.