Ярость Звездного Волка

«Мне жаль тебя, отец… С детства тебя одурманивали ложью, что враги — это те, кто пришли извне: киты, секачи, и, конечно, Он. Но подумай, кто тебе лично принес больше зла — Белый кит или Орден? Много поколений таких простых рыбаков, как ты, прожили в рабстве у Верховного Магистра — но вместо того, чтобы возненавидеть его, вы поклонялись тирану как богу. Чем же зло-следствие лучше зла-первопричины? Кто, используя легенды о кровавых деяниях Белого кита, устраивал на десятках, сотнях планет Лиги настоящий геноцид? Кто уничтожал противников Ордена, как, якобы, „пособников Врага“? Кто сделал из вас, гордых и свободолюбивых рыбаков, жалких рабов? Кто, наконец, обманом выманил у тебя Ольму, использовал ее в грязной интриге, а затем бросил на гибельные каторжные работы? Разве это сделал Он или мы, секачи? Нет, это дело рук Звездного ордена. Почему же ты не взял меч и не высадился у подножия утеса, чтобы отомстить за дочь?»

Ахав долго молчал, опустив голову. Усилившийся ветер трепал его седые волосы, лицо заледенело от соленых брызг, шхуна стала угрожающе раскачиваться, хлопая парусами, но он ничего не замечал.

«Быть может ты прав, сын… Возможно, не Белый кит, а замок есть зло, и я всю жизнь прожил вслепую… Но мне уже поздно меняться. Смерть моя близка, и я не хочу поворачивать свой корабль. Падающий камень да упадет… Но ты, Илия, еще молод и сможешь отомстить за сестру и за меня! Помнишь, мы как-то вдвоем проплывали мимо Замка, и я показал тебе седьмой форт? Это сейчас самое слабое место в обороне, рыцари так и не успели укрепить его стены. Внизу, в подвале форта, находятся резервные арсеналы боеприпасов. Если в лигах десяти от Замка ты сумеешь глубоко нырнуть и проплыть оставшийся путь над самым дном…»

«Я понял, отец, — после некоторого молчания ответил Илия. — Теперь плыви — Белый кит недалеко. Каждый человек имеет право на ту смерть, которую он сам выбрал для себя…»

|«Спасибо, сынок. Знаешь, а ведь нас с тобой обоих обманули! Борьба Замка с Белым китом — это не борьба Добра со Злом. Добро, как бы оно не называлось, чье имя бы не носило, вообще не умеет бороться — по крайней мере, уничтожая миллионы человеческих жизней во имя Высших Идеалов. Это может сделать только Зло. Другое — но Зло…»

«Наверное, ты прав, отец, — ответил Илия. — Но мне так хочется верить, что хоть где-нибудь во Вселенной люди нашли истинное счастье! Знаешь, я нашел в своей библиотеке одну странную, полусгоревшую книгу… Когда Белый кит узнал об этом — ведь мы находимся с Хозяином в телепатической связи — он страшно рассвирепел. Видимо, поэтому он и послал меня далеко впереди своей стаи. Одинокий секач — нетрудная добыча для рыцарского флота! То, что я прочитал, настолько страшно — и в тоже время завораживающе… Если это правда, то я знаю, где есть Добро! Но оно, быть может, еще хуже Зла».

Ахав грустно покачал головой.

«Я всегда говорил тебе, сынок, что книги не приводят ни к чему хорошему. Мужчине нужна другая, простая жизнь — штурвал в крепких, загорелых руках, белые паруса над головой, синий, бескрайний морекосм за кормой… Прощай, Илия».

«Прощай, отец».

Ахав, пошатываясь, встал на ноги и неровной походкой подошел к борту. Он успел увидеть как, изогнувшись, огромный секач ушел в глубину, приветственно махнув ему на прощание страшным костистым хвостом.

Тогда Ахав спустился в арсенал и вернулся оттуда, держа в руках длинный гарпун. Включив в рубке автоштурман, он пошел на нос шхуны по сильно раскачивающейся палубе, то и дело заливаемой пенистыми волнами. Над его головой с возбужденными криками то и дело проносился альбатрос, едва не касаясь его мокрых волос своими двухметровыми крыльями. Через несколько минут Ахав увидел далеко впереди ослепительную белую гору, плывущую среди звезд.

* * *

Ольма стояла, оцепенев, посреди наливающейся мглой поляны и не отрывала завороженных глаз от горда. Двухметровый бугристый валун был соткан, казалось, из одних мускулов. По крокодильи вытянутая плоская голова с парой красных, горящих злобой глаз, пасть с белыми треугольными зубами, три пары слоновьих лап с длинными изогнутыми когтями… Сейчас, сейчас он сделает роковой прыжок!

Но зверь почему-то помедлил несколько секунд — словно он наслаждался беспомощностью своих жертв. Этого оказалось достаточно, чтобы Вервал пришел в себя. Бросившись к лежащему на траве ружью, он почти не целясь выстрелил — и попал горду прямо в грудь.

Раздался жуткий вой. Зверь, сотрясаясь от ярости, внезапно поднялся на дыбы, опираясь только на заднюю, особенно мощную пару лап, и сделал несколько тяжелых шагов вперед, брызгая пеной из широко раскрытой пасти. Этого зрелища Ольма выдержать уже не смогла — закрыв лицо руками, она упала на колени, шепча слова охранительной молитвы. Вервал тем временем прицельными выстрелами разрядил в зверя целую обойму.

Стрелок некоторое время с мрачной улыбкой наблюдал за агонией чудовища, а затем обернулся к лежащим на земле перепуганным женщинам и презрительно крикнул: