Яростное влечение

— Джерид предупредил, чтобы я держалась подальше от Жака, — проговорила Бесс, размышляя. — То есть они оба относятся друг к другу враждебно. Вопрос в том, кто из них и в самом деле преступник...

Джинни пожала плечами:

— Я даже не знаю, почему Джерид приехал в Саратогу. Может, они с папой или с Вильямом — деловые партнеры? Папа не любит, когда мама или я задаем вопросы о его делах.

— Вот так и превращают женщин в балласт, лишая их возможности думать, помогать, проявлять активность. Одни турнюры да шлейфы нам оставляют, — с досадой проговорила Бесс.

Джинни остановилась, повернув лицо к своей высокой смуглой подруге:

— Завидую тебе: ты способна противостоять этому. А я — только влюбляюсь в кого хочу, ничего больше.

«В кого хочешь, как же!» — беззлобно усмехнулась Бесс, вспомнив, как расчетливо подсунул ей братец Ричарда.

— А Жак тебе не понравился сразу? — продолжала Джинни.

— Сразу!

— И ты бы созналась в этом, если бы я спросила раньше?

Бесс кивнула, хотя и сомневалась в собственной искренности в этот момент.

— Хочешь, скажу, что я думаю о Джериде Инмэне?

Бесс вдруг ощутила желание остановить ее, не слушать, но лишь опустила глаза.

— Я думаю, и тебе надо быть осторожной. — Джинни коснулась ее руки. — Очень осторожной. О нем никто ничего не знает толком, но слухи ходят неприятные.

— Ну, это-то я и сама знаю, — облегченно вздохнула Бесс.

— Я заметила, что папа разрешает иногда гостить у нас и не очень порядочным людям, — смущенно поделилась своими наблюдениями Джинни. — Так что наш гость — это еще не рекомендация. А Джерид... Он всегда любезен и добр ко мне, и я сама не могу о нем сказать ничего плохого. Но, понимаешь, его мир так далек от нашего! Он из Сан-Франциско, в там совсем другие нравы.

— Я попробую разобраться в этом сама. И в Джериде, и в нравах Сан-Франциско, — весело завершила разговор Бесс, поняв, что Джинни нечего добавить.

И они присоединились к компании на лужайке.

7

Джерид Инмэн не вернулся к субботнему балу. «Возможно, будет лучше, — подумала Бесс, — если я вообще больше не увижу его». Но такого настроения хватило ненадолго. Встречи с ним жаждало само ее тело, заставляя и мысли крутиться вокруг его особы. Ну вот, например: почему он ехал в одном поезде с Элиджем Добсом? Было ли это простым совпадением, или они вместе собрались на совещание железнодорожных воротил в Саратогу, где столько врагов судовладельца Добса? Не оставляло Бесс в покое и знакомство Джерида с Лебрэком. Кто из них все-таки действительно преступник? Не хотелось бы, чтобы этот вопрос решился «в пользу» Джерида.

Бесс поднялась к себе в комнату, чтобы отдохнуть, и написала длинное письмо отцу. Затем, чтобы чем-то занять себя, она стала тщательно одеваться к балу. Выбрала элегантное и модное вечернее платье из темно-розового муара. Турнюр, обшитый кружевом, и нижняя юбка из белого батиста, тоже обшитая кружевом, дополняли наряд. Белые атласные туфельки гармонировали с нижним краем юбки и с кружевами. Бесс распустила свои густые каштановые кудри и закрепила их тончайшей бархатной лентой более темного цвета, чем платье. Поразмыслив, она добавила тонкую серебряную цепочку с аметистовым кулоном, серьги, тоже с аметистом, и засмеялась своему отражению в зеркале: «Элизабет Харт снова стала чопорной. Разве что шлейфа не хватает».

Прэнтисы были довольны переменой в ее внешности. Джинни, вместе с Ричардом Хоскинсом ждавшая ее, чтобы садиться в карету, захлопала в ладоши:

— Ты просто великолепна! Я и не знала, что ты такая...

— Я тоже, — весело ответила Бесс, а Джинни покраснела от своего сомнительного комплимента.

Солнце было все еще теплое и яркое, когда они выехали в город. Бал начинался в шесть часов, с тем чтобы продолжаться до воскресного утра.

Широкий проспект, проходящий через центр городка, — спринговский Бродвей — был заполнен людьми и экипажами так, что Прэнтисы с трудом нашли место для своих карет.

Бесс еще никогда не была на бале, подобном этому. Три отеля — «Конгресс-холл», «Гранд-Юнион» и «Юнайтед-Стэйтс» — предоставили в распоряжение гостей свои апартаменты, и праздничные программы начались одновременно в каждом из них.

Бесс пошла вместе с Прэнтисами в «Конгресс-Холл», где Вильям пригласил ее на первый вальс.

— Ты прекрасна, Элизабет! Сегодня даже более прекрасна, чем когда-либо. Может быть, когда-нибудь я прощу тебе все твои скандальные истории — с сигарами, с греблей и прочее.

— Ты просто в хорошем настроении, поскольку Колумбия выиграла регату, — кивнула она на флаг и на огромный голубой плакат с надписью «Колумбийский университет».

Музыка заглушила их голоса. Когда вальс кончился, Вильям подвел Бесс к своему отцу.

— Я вижу, ты ведешь себя сегодня вполне прилично, — сказал Прэнтис-старший. Как и другие миллионеры, он был в черном фраке и жилете, с белыми галстуком и перчатками. — Случайно не спрятала за лифом сигару?

— Я не знала, смогу ли попасть в курительную комнату, — извиняющимся тоном ответила она.

Джентльмен добродушно расхохотался.