Яростное влечение

— Вы принимаете это столь близко к сердцу, пока молоды. Извлеките урок, и все будет в порядке.

Вильям бросил на миллионера разъяренный взгляд:

— И какой же урок я должен извлечь?

Вандэрбилт не казался обиженным, но ответил пренебрежительно:

— Если вы еще не уяснили себе этого, то нет смысла и в моих пояснениях.

Он уже собирался уйти, но взгляд его внезапно остановился на Бесс:

— Я вас не знаю, барышня?

Бесс улыбнулась, слегка кивнув:

— Мое имя — Элизабет Харт.

— О, конечно! Дочь судьи Харта. Как там старый чудак?

— Вполне хорошо, спасибо. Отец ведь на тридцать лет моложе вас, так что у него еще все впереди.

Корнэлиус рассмеялся:

— Вы такая же отвратительная, как он! И тоже занимаетесь разнюхиванием секретов железнодорожного бизнеса? Вредите нам?

Бесс вздернула подбородок:

— Ни я, ни мой отец не собираемся вредить деловым людям. Мы только хотим предостеречь их от нарушений закона. Впрочем, я не концентрирую внимание на этом. Я занимаюсь главным образом избирательными правами женщин. — Она очаровательно улыбнулась. — А сейчас я на каникулах.

— Харты не бывают на каникулах, — хмыкнул Вандэрбилт. — Догадываюсь, что вам интересно все то, чем может воспользоваться папаша.

Бесс сдержала улыбку, пораженная тем, как легко старик разгадал их тактику.

— А что, собственно, я могла бы услышать и увидеть здесь, когда все отдыхают?

— Ха-ха! Смотрите, как она невинна! Вы оба, как пара ищеек, все время начеку.

Все еще посмеиваясь, старый Корнэлиус кивнул Прэнтисам и удалился.

К облегчению Бесс, начался забег-траверс в честь открытия сезона. Первый раз такие соревнования проводились в августе 1864-го, когда был сооружен ипподром; названы они в честь президента Ассоциации скачек Вильяма Траверса — остроумного биржевого маклера.

Вильям, безмолвно наблюдавший за гонками, в конце проскрежетал:

— Лорд мог победить сегодня.

— Он победит в следующий раз! — резко произнесла Бесс, раздраженная его нытьем. — Это всего лишь скачки, можно ли так расстраиваться?

— Ха! Забавно слышать такое утешение, зная страсть Вильяма к лошадям и ипподрому, — раздался голос за их спинами.

Бесс круто повернулась. Джерид Инмэн широко улыбался ей. Не сразу оправившись от изумления, она холодно кивнула:

— Здравствуйте, мистер Инмэн. Я так надеялась, что вы утонули, — добавила она, понизив голос, чтобы не напугать Софию Прэнтис.

— Я пробовал. Но даже вода не хочет принимать мое бренное тело: выталкивает, — ответил он, склонившись к ее уху.

Она почувствовала, как лицо заливает румянец. Напряжение всех чувств началось с покалывания в позвоночнике, учащенного пульса и странного ощущения беспокойства. Неужели она опять всецело подпадет под его влияние?

А Джерид Инмэн, без единого слова предупреждения выпавший из ее жизни на целую неделю, как ни в чем не бывало наблюдал за скачками.

— Вильям, я слышал, твой жеребец повредил ногу. Это правда?

Вильям кивнул с кислым видом.

— Несчастный случай? Или кто-то сделал это нарочно?

Бесс бросила на Джерида острый взгляд. Еще никто не высказывал такого предположения. Зачем он разжигает больное воображение Вильяма? Или ему что-то известно и он имеет основание так говорить? Сама Бесс была уверена лишь в том, что она совсем не знает этого человека из Сан-Франциско.

— Я думаю, это простая случайность, — ответил на вопрос Джерида Вильям.

— Сожалею о неудаче! — Джерид похлопал по плечу Прэнтиса и ушел, бросив на прощанье: — Рад был повидать вас, мисс Харт.

Вильям сделался еще более угрюмым. Бесс наклонилась к нему и спросила шепотом:

— Ты ведь не думаешь, что кто-то специально вывел из строя Лорда?

— Я бы не сказал ничего наверняка относительно некоторых из гостей отца.

— Но зачем? Кому из них это нужно?

Раздался сигнал к началу забега на полторы мили для лошадей всех возрастов, и Бесс не удалось больше ничего добиться от Вильяма.

— Думаю, мне пора размять ноги, — сказала она, ни к кому не обращаясь, и ускользнула.

Кляня себя за бесхарактерность, она направилась на поиски Джерида Инмэна; ей хотелось узнать о причинах его отсутствия, и ничего больше. Бесс показалось, что Джерид направился к конюшням, и она побрела туда же, размышляя на ходу, не унизит ли себя этими поисками. Она заметила его возле входа в конюшню, у ворот.

Не смея приблизиться, Бесс спряталась в тени вяза. Жак Лебрэк вышел из конюшни и при виде Джерида заметно напрягся. Джерид улыбнулся одной из своих высокомерных, обидных улыбок. Бесс стала вслушиваться в их диалог, но, увы, до нее не долетало ни единого слова, и вдруг увидела блеск лезвия в солнечных лучах — еще до того, как поняла, что это нож в руке Жака. Она выступила было из тени вяза, со смутной идеей любым путем предотвратить насилие, но тут Джерид с молниеносной быстротой выбил ногой нож, схватил Жака за локти и прижал к дверям конюшни. Не надо было видеть лица Джерида, чтобы понять, как он разъярен. Бесс стало жаль Лебрэка. Удар кулака свалил его на землю. Джерид сунул его нож в свой карман и ушел.

Жокей гибко вскочил на ноги, крича вслед Джериду:

— Ты сумасшедший! Рано или поздно я убью тебя! И, думаешь, кто-нибудь меня будет винить?