Ящик Пандоры

Помимо воли Ваэла обернулась к патрубку, жадными глотками втягивая в себя питательный эликсир. Слезы высохли. Не отрываясь от патрубка, девушка наблюдала за Хали. Как значительно каждое ее движение – даже когда она просто подкручивает регуляторы прибокса. Что за странная особа эта Хали Экель – по-бортовому коротко стриженные волосы, черные, как у Керро Паниля, это нелепое колечко в ноздре…

«И она такая зрелая для своих лет».

Вот в чем была главная загадка Хали Экель. Она утверждала, что никогда не спускалась на нижсторону. Здесь, на борту, жизнь не сводилась к простому выживанию, как на планете. Здесь хватало времени для вялой праздности, для хитростей житейских, здесь всегда находились под рукой корабельные архивы. Но глаза у Хали Экель были нижсторонние.

Утолив голод, Ваэла оторвалась от сосца и поглядела Хали в лицо.

«Могу ли я поведать ей о голосе Керро у меня в голове?»

– У тебя меняются 'граммы, – заметила Хали. – О чем ты думаешь?

Ваэла залилась густым румянцем.

– О Керро, – заключила Хали.

Ваэла только кивнула. Когда она пыталась выговорить его имя, у нее все еще перехватывало в горле.

– Почему ты сказала, что дирижаблики забрали его? – спросила медтех. – С нижстороны сообщают, что он погиб.

– Дирижаблики спасли нас, – ответила Ваэла. – С чего бы им передумать?

Под внимательным взором промолчавшей Хали Ваэла смущенно опустила веки. «Понимаешь, Хали, я слышу его в своей голове. Нет, Хали, я не сошла с ума. Я слышу Керро».

– А что такое – бежать П? – вдруг спросила медтехник.

Глаза Ваэлы распахнулись.

– Что?

– В твоем досье сказано, что ты потеряла любовника – он бежал П. Его звали Джим. Что это такое – бежать П?

Ваэла поведала ей об Игре – вначале медленно, сбивчиво, потом все уверенней.

– Я не из-за этого думаю, что Керро жив, – добавила она, сообразив, почему Хали пришло на ум спросить.

– Зачем дирижабликам забирать его?

– Они мне не объясняют.

– Я тоже хочу, чтобы он был жив, Ваэла, но…

Хали покачала головой, и Ваэле показалось, что она видит в глазах медтехника слезы.

– Ты его тоже любила, Хали?

– У нас были… прекрасные минуты. – Она покосилась на вздувающийся живот Ваэлы. – Не такие, но все равно прекрасные.

Хали тряхнула головой и занялась прибоксом – запросила очередной скан, оцифровала, записала.

– Зачем ты сохраняешь мои данные?

«Она следит за мной, – подумала Хали. – Осмелюсь ли я солгать?»

Но надо же как-то рассеять страхи, порожденные обследованием и безответными вопросами.

– Я покажу тебе, – ответила Хали.

Вызвав только что сохраненные данные из памяти компьютера, она вывела график на учебный экран за голопроектором. Лучом-указкой она проследила за ходом тонкой красной черты по зеленой сетке.

– Вот твоя кардиограмма. Смотри – ритм медленный, ровный.

Она вызвала другую запись. На красную линию наложилась желтая, бившаяся быстрей, слабей.

– Сердце ребенка.

Пальцы Хали снова пробежались по клавишам.

– Когда ты подумала о Керро, случилось вот что.

Две черты забились в едином ритме, слившись совершенно на протяжении доброй дюжины циклов, потом разделились.

– И что это значит? – спросила Ваэла.

Хали сняла с ее руки датчик и принялась убирать прибокс в футляр на бедре.

– Называется синхрония, а что это значит – мы сами понятия не имеем. В корабельных архивах подобное состояние ассоциируется с определенными психологическими феноменами – исцелением верой, например.

– Исцеление верой?!

– Без вмешательства научной медицины.

– Но я никогда…

– Керро показывал мне архивы. Целитель входит в устойчивое физиологическое состояние, доходящее порой до транса. Керро называл его «симфонией мысли».

– Не понимаю, при чем тут…

– Тело пациента симпатически входит в аналогичное состояние, в полной гармонии с организмом целителя. Выйдя из транса, больной оказывается исцелен.

– Не верю.

– Так сказано в архивах.

– Ты хочешь сказать, что меня лечит мой ребенок?

– Учитывая загадочную природу твоей торопливой беременности, – заметила Хали, – я ожидала, что ты взволнуешься больше. Но – да, похоже, твое физиологическое равновесие не может быть нарушено надолго.

– Чем бы она не была, она еще нерожденное дитя, – воскликнула Ваэла. – Ей такое не под силу!

– Ей?

Что-то надавило изнутри на нижнее ребро Ваэлы – это шевельнулся ребенок.

– Я с самого начала знала, что будет девочка.

– Хромосомный анализ говорит то же самое, – подтвердила Хали. – Но шансы догадаться были – пятьдесят на пятьдесят. Твоя догадка меня не впечатляет.

– Как и меня – твое исцеление верой.

Ваэла осторожно поднялась на ноги, чувствуя, как поворачивается дитя в ее чреве.

– Известно, что плод в утробе может компенсировать отклонения в биохимии матери, – заметила Хали. – Но в чудесное исцеление я тоже не верю.

– Но ты говорила…

– Я много чего могу наговорить. – Она похлопала по футляру с прибоксом. – В физиотерапии для тебя отведена специальная палата. Надо поддерживать мышечный тонус, несмотря на…

– Если ты права, ребенок родится через несколько суток. Чем я могу…

– Ваэла, отправляйся в физиотерапию.