Ящик Пандоры

— Не знаю такого. Надо будет подумать. Смотрите, что у нас получилось в первом ряду.

Меркулов следил за появлением синих букв на бледноголубом фоне рядом с номером «2730»:

. Е О К . И С . О .

Руки Борко остановились над клавиатурой и замерли в воздухе.

— Не может быть! — крикнул он сдавленным шепотом.— Константин Дмитриевич, это просто чёрт знает что!

Меркулову ничего не говорили появившиеся буквы, судя по реакции Борко, это было имя крупного функционера комитета госбезопаности.

— Андрей, разрешите я позвоню начальнику МУРа? Может, лучше из автомата? Я только скажу, что пропуск принадлежит Гончаренко.

— Звоните, Константин Дмитриевич, и говорите что хотите, только вот с этого аппарата, он не может прослушиваться.

Меркулов набрал номер персонального телефона Романовой и долго слушал продолжительные гудки в трубке. Наконец трубку сняли, и он услышал слабый голос полковника милиции:

— Алё...

— Что такое, Шура?!

— Ой, это ты...— В трубке послышались подозрительные всхлипывания.— Она ведь привезла мальчонку-то, дурища эта, ласточка наша. Нет, ты представляешь?!

Меркулов ощутил, как к его горлу подступил комок, и предметы перед глазами почему-то стали расплываться огромным цветным пятном. Он набрал как можно больше воздуха и несколько секунд- держал грудную клетку в распертом состоянии, потом выдохнул шумно и сказал спокойно:

— Вот и хорошо. Вот и хорошо. А теперь слушай. Штучка эта принадлежит Ромке.

Он услышал, как Романова повторила шепотом: «Штучка эта принадлежит Ромке». Помолчала и добавила громко:

— Вот и хорошо. Ты скоро? Тогда я тебя жду здесь.

Меркулов положил трубку и заглянул через плечо Борко: на экране вместо непонятных знаков расположились аккуратные ряды фамилий и кличек: Феоктистов, А.Пухин, Кингсепп, Чеснок... И.Пухин, Бил, Саламандра... Хам, Транин, Козлиха... Болотин, Толбаев... Всего двадцать четыре...

Борко оглянулся на Меркулова:

— Знаете, почему у двух имен вместо номеров нули?

— Вероятно, они больше не состоят в группе Биляша.

— Они больше нигде не состоят. Полковник Игорь Трофимович Пухин, командир одного из полков Кантемировской дивизии был убит неизвестными лицами два месяца назад. Его двоюродный брат Аркадий стал замполитом этого полка спустя две недели после смерти полковника.

— В таком случае возможно, что «Козлиха» — это Татьяна Бардина. В позапрошлом году убита Биляшом... Андрей, разрешите я перепишу эти фамилии?

— Не надо переписывать.

Борко нажал на какую-то клавишу, и из принтера вылез красиво напечатанный список, в котором, однако, не было имен Красниковского, Амелина, Чуркина, Зимарина.

— Константин Дмитриевич, это не группа Биляша. Это группа Феоктистова, генерал-лейтенанта госбезопасности и " начальника шестого управления контрразведки. Сам Биляш входил в подразделение этой группы, членам которого были выданы пропуска — каждый шестой номер после номера самого Феоктистова. Я думаю, что это группа Пухина.

— Вы хотите сказать, что вся группа Феоктистова состоит из ста сорока четырех человек?

— Это слишком простой арифметический подход. Боюсь, что их гораздо больше. Я вам очень благодарен, Константин Дмитриевич, за то, что вы мне дали ключ. Я не смею больше вас держать. К сожалению, сам я не очень вам помог. Все это ведь вас не интересует... Нет, нет, Константин Дмитриевич, я без всякой иронии, я искренне желал бы иметь вас и ваших друзей в наших рядах. Вот этот самый список говорит об очень многом. Внутри армии, КГБ, милиции зреет заговор, это не паранойя, это реальность. Полковник Игорь Пухин, незадолго до своей гибели, имел весьма нелицеприятную беседу с генералом Феоктистовым. У меня есть небольшая часть этого разговора, записанная на пленку. Я тогда не придал большого значения этому, думал, как всегда — межведомственная возня... В общем, это долгая история. Вы спешите. Когда освободитесь — звоните, мы можем встретиться в самое ближайшее время. Не медлите, Константин Дмитриевич. Идемте, я вас провожу. Сюда, пожалуйста. Спуститесь по лестнице прямо. в подвал, оттуда выход во двор.

Борко прошел мимо входной двери и потянул один из крючков вешалки для пальто. Открылся проем в стене, в который они вошли согнувшись. Там оказалась довольно большая комната с выходом на черный ход. В одном углу один на другом Лежали несколько матрасов, в другом стоял огромный холодильник. «Боже, неужели это все возможно? — думал Меркулов, спускаясь по винтовой почти не освещенной лестнице.— Неужели прав Саша, что совершается Преступление, жертвам которого несть числа».

44