Ящик Пандоры

– Мы отвезем вас в Первую лабораторию, – прохрипела беззубая черная пасть.

В припадке безумного исступления я сотворил разумное существо и тем взял на себя обязательство обеспечить по мере своих сил его счастье и благополучие. Но сверх этого долга есть и другой, первейший. Мой долг перед существами одного со мною вида стоит выше означенного, ибо исполнение его несет в себе большую долю радости или страдания.

Слова доктора Франкенштейна,

из корабельных архивов.

Томас растянулся в гамаке и принялся разглядывать, как ползет по потолку его камеры муха. В тюрьме не было ни часов, ни иллюминаторов – никаких способов отмерять время.

Муха обогнула выступ сенсора.

– Значит, мы и твоих сородичей привезли с собой, – обратился к ней Томас. – Не удивлюсь, если где-нибудь под полом здесь снуют крысы… не человеческого рода, я имею в виду.

Муха замерла, потирая крылышки. Томас прислушался. За запертым люком его камеры постоянно кто-то проходил то в одну сторону, то в другую. Люк был заперт снаружи, а с этой стороны даже ручка отсутствовала.

Томас знал, что находится где-то в недрах печально знаменитого Редута, поселения-крепости Оукса на Черном Драконе. Всю одежду, все вещи у него отобрали, выдав взамен зеленый комб не по росту.

– Карантин! – фыркнул он, при привычке разговаривая с собой. – На Лунбазе у нас это называли «губа».

Кто-то пробежал по коридору. Здесь все торопятся. Интересно, подумал он, что там происходит? Что творится в Колонии? Куда отвезли Ваэлу? Ему сказали, что ведут на допрос, но после беглого осмотра, проведенного незнакомым медтехником, запихнули в эту камеру. «Карантин!» Пока его вели, Томас заметил табличку на стене: «Первая лаборатория». Значит, здесь есть своя Первая… или ее перевели сюда из Колонии.

Взгляд камеры-сенсора на потолке буравил ему темя. Обстановка в камере была спартанская – гамак, столик, раковина и допотопный сортир без стульчака.

Томас снова посмотрел на муху, добравшуюся уже до угла.

– Измаил, – проговорил он. – Нареку тебя Измаил…

…Руки его на всех, и руки всех на него; жить будет он пред лицем всех братьев своих.* [Бытие, 16, 12.]

Присутствие Корабля наполнило его душу так внезапно, что Томас невольно попытался заткнуть уши.

– Корабль!

Он закрыл и глаза, чувствуя, что вот-вот разрыдается. «Я не могу закатить истерику! Не имею права!»

– Почему нет, мой бес? В истериках есть свой смысл. Особенно для людей.

– Времени нет на истерики. – Томас открыл глаза, опустил руки и обратился к сенсору в потолке: – Мы должны решить Твою задачу на богоТворении. Они не слушают меня. Мне придется принять решительные меры.

– Это не Моя задача, – педантично поправил Корабль. – А ваша.

– Значит, моя. И я поделюсь ею с другими.

– Пора поговорить о финале, Радж.

Томас зло глянул на сенсор, словно оттуда исходил звучащий в его мозгу голос.

– Ты хочешь… сломать запись?

– Да. Пришло время.

Неужели в голосе Корабля послышалась печаль?

– А надо?

– Да.

Значит, Корабль говорит всерьез. Это не просто очередной повтор, очередной спектакль. Томас зажмурился на миг, чувствуя, как сохнет парализованный язык. Когда он вновь открыл глаза, муха улетела.

– И как… долго мы… Сколько?..

Отчетливая пауза.

– Семь дней.

– Этого мало! За шестьдесят – еще может быть. Дай мне шестьдесят суток. Что для Тебя эдакая капля времени?

– Вот именно, Радж, – капля. Падение капель в чувствительное место может стать пыткой. Семь суток, Радж, а потом Я отбуду по своим делам.

– Как можем мы найти верный способ богоТворить за семь дней? Мы за сотни лет не смогли удоволить Тебя, а…

– Келп умирает. До его полной гибели осталось семь дней. Оукс думает, что больше, но он ошибается. Семь суток. Для всех вас.

– И что Ты сделаешь затем?

– Оставлю вас, зная, что вы погубите себя сами.

– Здесь я ничего не могу сделать! – вскричал Томас, спрыгивая с гамака. – Чего Ты ждешь от…

– Эй ты, Томас!

Это прозвучал мужской голос из скрытого динамика. Радже показалось, что он узнает Хесуса Льюиса.

– Льюис, это ты?

– Да. Ты с кем болтаешь?

Томас уставился на сенсор.

– Мне нужно поговорить с Оуксом.

– Зачем?

– Корабль уничтожит вас.

«Позволю вам погибнуть», – мягко, но сурово прозвучало в его мозгу.

– Ты из-за этого раскричался? Мерещится, что ты с кораблем говоришь? – В голосе Льюиса звучало презрение.

– Я говорил с Кораблем! Наше богоТворение его не устраивает! Корабль требует, чтобы мы научились…

– Корабль требует! Эту железку давно следовало поставить на место. Она просто функциональная…

– Где Ваэла? – взвыл Томас в отчаянии.

Ему нужна была помощь. Ваэла могла бы понять…