Ясный Огонь

'Господи! Какая же я дура-то! Взгляд пашкин мне не показался! А он под смертью день за днем, похлеще, чем в Китае. Господи, Пашенька!'.

-- Выплыл, и воевал на той стороне, на плацдарме. Вася говорит, он там пять танков сжег, и один танк японский, да еще батарею захватил. А потом оттуда на японском истребителе ночью прилетел, да на посадке-то перевернулся.

Внимая этим страстям, Вера уже не вскрикивает. Хотя душа разрывается, представив все эти ужасы. В раскрытых глазах боль. Лишь, молча, рот рукой прикрывает, и жадно слушает продолжение.

-- В тот раз Павел только синяками отделался. Вы Верочка простите, что напомню, но знать это нужно. Нельзя об этом ни с кем разговаривать. Ни за столом нельзя обмолвиться, ни на прямые вопросы даже намека нельзя давать. Каждый такой намек вашему Паше жизни там может стоить.

-- Понимаю я все. Никому, ни полслова, ни полнамека! Потом, что с ним было?

-- Потом его за границу в Америку и во Францию отправили. Ну, а дальше... Вася узнал, что с сентября он под фамилией Моровский за поляков воевал. Сказывал, будто сбил там полтора десятка немцев, какими-то ракетами целый полк разбил, а потом с германскими шпионами в рукопашную сошелся, да в плен к немцам и попал. В плену вроде не мучили, даже летать давали. Обо всем об этом недавно даже фильм американский сняли, только там он, вроде как, американский парень с польскими да немецкими корнями. Когда Вася из Польши вернется, я попрошу для вас тот фильм показать.

-- А сейчас ОН где?

-- Сейчас-то? Сейчас он в Польше, наверное. Весной-то вон в Литве и у нас свои рекорды ракетные ставил. Потом в Англию умотал. Летом-то он в Бельгии снова с немцами сражался. По званию тогда уже майором был, и свой полк в бой водил. Исполнял обязанности командира штурмового авиакрыла, это у них там вроде авиабригад наших. Считайте, догнал моего Васю по должности. Снова там с неба германские танки жег. Вот там-то опять он через ад прогулялся. Спас какого-то принца, сам очередную пулю получил, и уже раненый прямо к госпиталю спланировал. Вот после госпиталя он под Париж-то и попал, где они с Васей встретились. Король Леопольд Бельгийский-то его за это аж в барона произвел. В жизни бы не подумала житомирский баламут Пашка и вдруг барон Валхерен! Чушь, какая. Вашему-то Пашеньке совсем не это нужно. Видела я, как он в Житомире воевать всех наших летчиков учил. Боится он сильно за них. Переживает, что летчики наши к войне не готовы окажутся, и потому зазря гибнуть станут. Все-то свои амурные дела забросил! А сколько разбитых сердец оставил! Только о войне теперь и думает, словно ничего другого важнее нет.

Вера все винила себя, что чужим ей сын на фото показался. Повторяла мысленно - 'через ад прошел - пулю получил'. А голос подруги Ларисы журчал дальше, добавляя подробностей.

-- Грустным он каким-то стал, задумчивым. Иногда, даже кажется, что ему будущее открыто. Словно сны вещие по ночам глядит. Вася говорил, смотрел ему в глаза, и мол, даже перекреститься хотелось, но ему, как коммунисту, нельзя. А я же вижу, что душа у Пашеньки вашего болит отчего-то. Тоскует он сильно. Не то из-за любовной драмы той, не то еще из-за чего...

Вечером Лариса Михайловна уговорила ее сходить к своим знакомым в гости. В просторной квартире за накрытым столом оказались самые известные летчики страны. Во главе стола оказался рекордсмен ракетных полетов Стефановский. Михаила Громова тоже сразу узнала, с остальными ее Лариса знакомила. Ровесник Паши Жора Шиянов, как только узнал, что Вера Максимовна мама его друга Павла Колуна, то весь вечер от нее не отходил. И один раз, улучив момент, тихо так сказал.

-- Паша ваш, вроде как, заговоренный. На какой аппарат не посади его, будет мастерски летать. Люди только дивятся, мнутся перед задачей, в затылках чешут. А он подготовится, все продумает... А потом раз, и уже 'в дамках'! Талант у него настоящий, кого не спросите, все ему немножко завидуют! Так что, вы не волнуйтесь так уж сильно за него, Вера Максимовна!

-- Как же мне не волноваться, Егорушка, я же мать?

А потом была беседа с Михаилом Громовым. Генерал и начальник НИИ ВВС говорил с ней негромко, вежливо, но учительницу не успокаивал.

-- Мне Лариса Михайловна рассказала, что вы про сына уже все знаете. Это правда?

-- Да, Михаил Михайлович. Понимаю, секретность, но я ведь мать. Что узнала, то со мной в могилу ляжет. Слова лишнего...

-- Тут и без слов, можно случайно себя выдать. Гм. Вера Максимовна... А, как вы посмотрите на предложение поработать в Харьковском авиационном институте?

-- Ой, а что я там делать-то буду?! Я же только в школе старшим классам математику и немецкий вела.