Явление оракула

Анатолий Макарович, славный друг полконика Мохова, оказался особой невзрачной. Беленький, словно его нежное тело отдраили с применением хлорного отбеливателя и затем не дали упасть на него не единому лучику солнца, маленький и пухленький, в тоже время он имел карие глаза и чёрные волосы с пробором посередине. К этому просто нечего добавить. Ясно было, что сей любитель женских промежностей, страдал от далёкого унижения со стороны женщин и упорно доказывал себе, что он шит тоже не лыком и между ног у него что-то имеется, но то, что имеется у него в этом месте, едва ли стоило женского внимания, если бы к нему не прилагалась его завидная для этих мест должность.

Допрос сих покусительниц на несвободную свободу Макаровича ничего не дал. Любовницы оказались на одно лицо. Пухленькие, незлобивые толстушки, закомплексованные на своей внешности, легко внушаемые и просто поддающиеся уговорам. Все они были на пол головы выше Макаровича. Кстати, он им всем жаловался на свою жену, отличающуюся твердым и жестким характером, так что он им в манишку выплакивал своё горе и унижение по очереди. Кто за ними стоит, так и не удалось выяснить. Кстати была ещё одна пострадавшая от монаха дама, которая обитала в апартаментах Макаровича, которую Андрей опросил попутно с девицами. Сия дама была помешана на греховности молодежи и задолбала этим вопросом не только местную думу, но и всех окрестных жителей Н-ка, до которых могли дотянуться её руки и удержать в них кого-то в течение продолжительного времени, пока она излагала свои нетленные взгляды на дурную молодежь и их воспитание недостойное нынешнего времени. Сия дама была строгих правил поведения и взглядов, но… Но однажды к ней вечером препёрся монах. На следующий день сия благовоспитанная девица бальзаковского возраста пошла в местную ресторацию и даже не напившись, принялась устраивать стриптиз прямо на своем столике. Для Н-ска это было верхом распущенности, но больше всего удивило прибывших милиционеров, что сия дама была совершенно трезвой … и известной в городе дамой. Утром она ничего не помнила.