Более многословное, хотя и менее осмысленное, изложение содержится в двухчастной статье автора [1, 2]. Я благодарен O. И. Новик, которая помогла мне найти в Архиве РАН документы мартовской сессии (1936 г.) АН СССР. Они содержатся в «Архивных материалах канцелярии Президиума АН СССР за 1936 г.» (Фонд 2. Оп. 1/5).

Введение

В современной теоретической физике большую роль играют многомерные пространства. Так, в теории суперструн используется 10‑мерное пространство, только четыре измерения которого явные (обычное четырёхмерное пространство-время). Остальные же шесть измерений являются скрытыми, но необходимыми для теоретического описания фундаментальных взаимодействий. Понимание того, как скрытые измерения проявляются в четырёхмерном мире,— важнейшая часть физического многомерия, в частности теории суперcтрун.

Точно так же, наряду с явными, наблюдаемыми измерениями социальной истории науки, фиксируемыми в опубликованных текстах и других доступных для изучения источниках, существуют скрытые измерения, например, надолго засекреченные материалы, недоступные для изучения. Например, в истории советского атомного проекта, из-за засекреченности, недоступны огромные массивы архивных материалов. Только с конца 1980‑х гг. и начала 1990‑х гг. начался процесс приоткрывания соответствующих архивов.

Одним из важнейших событий социальной истории физики в СССР была мартовская сессия АН СССР 1936 г., посвящённая отчету ведущих физических институтов и, фактически, обсуждению работы советских физиков в целом. Если согласиться с тем, что советская система с самого начала была сциентистски ориентирована и может быть охарактеризована как «сциентистский тоталитаризм» [3], становится вполне понятным повышенное внимание власти к науке, бесспорным лидером которой была физика.

По меньшей мере, два обстоятельства обусловили особую партийно-государственную важность физики. Во-первых, понимание того, что физика является научной основой техники и, тем самым, индустриализации страны; во-вторых, со времени «Материализма и эмпириокритицизма» (и даже раньше) физика приобрела статус своего рода естественно-научного фундамента диалектического материализма, получив идеологическую окраску. С развитием научной революции, выразившейся в создании релятивистских и квантовых теорий, в прорыве в микромир, этот статус стал ещё более весомым, тем более, что важнейшие достижения теоретической физики оказались связанными с выходом в философские основания науки, не всегда согласующиеся с положениями диалектического материализма. К тому же государство становилось всё более тоталитарным, и небольшое сообщество высокопрофессиональных исследователей, тесно связанных с западной наукой и отличавшихся независимостью мышления, власть намеревалась контролировать с особой тщательностью.

Цели, преследуемые руководящими инстанциями в отношении физического сообщества, определялись отмеченными обстоятельствами. Физика в какой-то степени была и научной базой военной техники. Сообщество, возглавляемое такими выдающимися физиками и организаторами науки, как А. Ф. Иоффе, Д. С. Рождественский, С. И. Вавилов, Л. И. Мандельштам и др., стремилось к созданию наиболее благоприятных условий для развития физических исследований. Но это требовало значительной государственной поддержки, на которую можно было рассчитывать при условии большой технической отдачи физики. В достижении компромисса с партийно-государственной системой имела значение идеологическая и политическая лояльность физиков. Были существенными и вопросы престижа: высокий уровень советской науки и международное признание этой высоты должны были свидетельствовать о прогрессивности и научной ориентации советской системы.

С конца 1930‑х гг. власть особое внимание уделяет Академии наук, которая становится центральным органом управления наукой. В ноябре 1935 г. принимается новый устав АН; в её состав включается Комакадемия, организуются новые академические институты. Именно АН и её лидеры становятся главным посредником между политическим руководством страны и физикой.

В советской физике наиболее крупными институтами были ленинградские Физико-технический институт (ФТИ, школа акад. А. Ф. Иоффе) и ГОИ (Государственный оптический институт, школа акад. Д. С. Рождественского). Выдающаяся научная школа, школа акад. Л. И. Мандельштама, концентрировалась в Московском университете, НИИ физики при нём и затем в возникшем в Москве физическом институте АН СССР (ФИАНе). К середине 1930‑х гг. от ЛФТИ отщепилась целая серия институтов физико-технического профиля в самом Ленинграде, Харькове (мощный Украинский ФТИ, где, в частности, зародилась школа Л. Д. Ландау), Днепропетровске, Свердловске и т. д.

Истоки сессии: встречные замыслы