Явочная квартира

— Можно вызвать Мавара и пару его сотрудников сюда, пусть объяснятся, — предложил Бальдини, маленький нервный человечек, которому явно было не по себе в роскошном кабинете. Но министр после утреннего телефонного разговора с Вавром остыл к этой идее.

— Я поговорил с премьер-министром. Мы оба пришли к выводу, что эта шваль снова кинется в атаку, если заметит по нашей реакции, что удалось задеть за живое.

— Согласен, господин министр, — поддержал его Жорж Вавр, — мы имеем дело с бульварной прессой: они закинули удочку в мутную воду на авось. Если же за этим что-то кроется, то наша задача — я имею в виду контрразведку, выяснить, что именно.

— Что может за этим скрываться?

"Железные нервы" — повторил про себя Баум.

— Понятия не имею, — ответил Вавр, — Будем расследовать.

— Этот перебежчик — он у вас?

— Да. Его допрашивают.

— Он сообщил что-нибудь важное?

Вавр повернулся к Бауму.

— Допросы веду я, господин министр, — сказал тот, — Именно поэтому мы его и держим у себя. Он твердит, будто в нашем правительстве действует руссий агент.

— И есть доказательства?

Жесткий взгляд министра уперся в лицо Баума. Тот не отвел глаза. И взглянул на руки министра, спокойно лежавшие на подлокотниках: нет, он не нервничает.

— Определенно имеются кое-какие косвенные доказательства, — произнес Баум, — Мы их рассматриваем. Главный вопрос и наиболее ответственная задача — точно определить виновного.

— Полагаю, мне не следует вмешиваться, пока расследование не закончено, — сказал министр, — Но вот что я подумал: вся эта чепуха в газете может оказаться превентивным ударом. Кто-то опасается за свою шкуру и пытается таким образом отвлечь внимание спецслужб, переключить его на других. На меня.

— Эта идея и нам приходила в голову, — сказал Вавр. — Ей отведено место в нашей аналитической работе.

— Мы не раз производили обыски в редакции "Пти галуа", — сообщил Бальдини, — Может, проделать это и сейчас, как бы безотносительно к данным материалам. Но мои люди, возможно, определят их источник.

— Я же сказал: премьер-министр и я решили, что ответные действия только усугубят ситуацию.

— Разумеется, господин министр, — согласился Бальдини, подумав про себя, что если дело обстоит именно так, то зачем его вызвали в субботу? Он бы нашел занятие поприятней.

Совещание подошло к концу, не принеся результатов, не сняв напряжения и не смягчив раздражения.

Когда участники встречи готовы были разойтись, Лашом задержал уже в дверях Жоржа Вавра:

— Присядьте на минуту и поговорим как мужчина с мужчиной, — начал он.

Вавр предвидел подобный ход.

— Принимая во внимание показания перебежчика, — продолжал министр, мне не следует возмущаться тем, что контрразведка решила наблюдать за мной, за кем угодно, хоть за самим премьер-министром.

— Баум клянется, что никакого наблюдения нет.

— А я ему не верю, — Лашом слегка наклонился и похлопал собеседника по колену. Во время наступившей паузы он предложил Вавру сигарету и закурил сам, щелкнув золотой зажигалкой.

— Что правда, то правда, — он тонко улыбнулся, — мне случается навещать кое-кого в позднее время в тех местах, что упомянуты в газете. По чисто личным причинам, связанным, как вы понимаете, с моей семьей, я бы хотел сохранить это в тайне. Прихлопнуть бы эту чертову газетенку.

— Полагаю, закрыть её можно только через суд, но, я полагаю, это было бы неразумно. Огласка будет максимальной.

— Но должен же я как-то пресечь эти слухи — успокоить свою семью, коллег. Существует такая штука, как личное достоинство, его следует сохранять даже в политической жизни. — Лашом выглядел совершенно спокойным и рассуждал здраво.

— Боюсь, мы можем только игнорировать происходящее. Любая попытка остановить распространение слухов приведет к тому, что их примутся раздувать все газеты страны.

— Вот прелести государственной службы, — мрачно заметил министр и поднялся из-за стола, — Благодарю, что пришли. — И, когда Жорж Вавр уже ступил на ковер обюссон, направляясь к дверям, добавил с легким смехом, прозвучавшим вполне естественно:

— Я, стало быть, подозреваемый…

— В подобных обстоятельствах все мы под подозрением, — отозвался Вавр, не подтвердив, но и не опровергнув сказанное министром.

— Пусть-ка посомневается в душе, от этого вреда, по-моему, не будет, заметил позже Вавр, пересказывая Бауму, чем завершилась эта странная встреча.

Пока Антуан Лашом и Вавр беседовали наедине, начальница канцелярии министра сопровождала Баума и шефа полиции Бальдини, покидающих здание министерства. Следуя за этой дамой, Баум поймал себя на том, что любуется её красивыми ногами и тем, как вызывающе колышутся туго обтянутые юбкой бедра, вопреки тому, что строгий костюм должен бы придавать своей хозяйке вид деловой и сугубо профессиональный. У выхода на лестницу она повернулась к нему:

— В последнее время вы редко заглядываете к нам, господин Баум. Может быть, из-за того, что ваше управление в прошлом году перебралось на другой берег?