Языческий лорд

И не нашел. Ярл исчез. Убил ли я его? Тот удар мог свалить быка, но я не ощутил, как клинок протыкает кольчугу и проходит сквозь кожу и мышцы. Я ударил с чудовищной силой, как посланный Одином гром, и знал, что ранил, если не прикончил дана, но нигде не видел Кнута. Видел лишь человека с рыжей бородой и серебряным обручем на шее, который заполнил место, где только что стоял Кнут. Рыжебородый взревел, его щит врезался в мой, и мы стали давить друг на друга. Я пытался достать его Осиным Жалом, но не нашел бреши. Пирлиг призывал Бога, но щит держал высоко. Копье царапнуло мою левую лодыжку – значит дан во второй шеренге присел. Я с силой толкнул щит вперед, рыжебородый отшатнулся, споткнулся о согнувшегося заднего и упал. Финан ворвался в возникший прогал с проворством пьяной от меда куницы. Его меч напился крови: острие вонзилось в шею копейщика, неглубоко, но кровь хлынула потоком, бурным и ярким. Ирландец провернул клинок, я же нацелил Осиное Жало на противника справа. От сильного удара предплечье ныло в том месте, где на него обрушился обод щита, но Осиное Жало нашло добычу и насытилось вдоволь. Я воткнул его врагу между ребер, а мой сын нанес удар снизу вверх, погрузив меч в живот врагу. Утред дернул меч еще выше, и дан подскочил.

Полилась кровь, а потроха, эти блестящие кольца, воняющие дерьмом, посыпались из распоротого брюха умирающего в грязь. Воины кричали, щиты разбивались в щепы, а бой длился всего несколько мгновений. Я понятия не имел, что происходит на том невысоком, затянутом дымом холме. Не знал, кто из моих людей погиб и не проломили ли враги нашу стену, потому как, когда «стены щитов» сходятся, ты видишь пространство только перед собой и непосредственно справа и слева.

Следующий удар пришелся по мне, но не причинил вреда, и я даже не заметил, кто нанес его, просто отступил назад, приподнял щит и сомкнул со щитами Финана слева и Утреда справа. Я знал только, что наш участок «стены» держится, мы выбили Кнута и данам теперь мешают их же убитые товарищи, образовывающие перед нами невысокий вал. Это затрудняло задачу им, а нам помогало их убивать, но они все прибывали.

Валлийцы перестали петь, и я понял, что они тоже сражаются. До меня смутно долетали звуки битвы, разгоревшейся позади нас: грохот сталкивающихся щитов, звон клинков, но оглянуться я не смел, потому как секирщик размахивал своим топором, норовя опустить его мне на голову. Я шагнул назад, вскинул щит, принимая на него удар, а Утред перешагнул через лежащего передо мной убитого и поразил секирщика под подбородок. Один укол, быстрый, направленный вверх – лезвие прошло через рот, язык, за носом. Потом сын отступил, уклоняясь от выпада меченосца-дана, а парень с секирой затрясся как осиновый лист, выронил топор из ослабевшей вдруг руки, а кровь хлынула изо рта и побежала ручейками по бороде, увешанной тусклыми железными кольцами.

Ужасный вопль раздался слева от меня, и внезапно, перекрывая запах крови, эля и дерьма, вокруг распространился смрад горящей плоти. Одного из воинов толкнули в пылающую хижину.

– Мы их держим! – крикнул я. – Держим! Пусть ублюдки попробуют нас взять! – Мне не хотелось, чтобы мои люди ломали строй, преследуя раненых. – С места не сходить!

Мы перебили первую шеренгу данов и изрядно пощипали вторую, и теперь передо мной они подались шага на два или на три назад. Чтобы добраться до нас им приходилось перебираться через груду своих убитых и умирающих, поэтому враги колебались.

– Идите сюда! – издевался я. – Идите и умрите!

Но где же Кнут? Мне не удавалось его увидеть. Я ранил ярла? Его унесли умирать вниз по склону, где большие барабаны по-прежнему отбивают боевой ритм?

Но если ярла не наблюдалось, то Зигурд Торрсон был здесь. Друг Кнута, человек, сына которого я убил, прорычал данам приказ расчистить для него место.

– Я тебя выпотрошу! – крикнул он мне.

Зигурд взбирался по склону: глаза налиты кровью, толстая прочная кольчуга, меч с длинным смертоносным лезвием, шея увешана золотом, руки в браслетах. Он вызвал меня, но навстречу выступил мой сын.

– Утред! – заорал я, но сын не слушал.

Он принял на щит меч Зигурда и выбросил вперед свой сакс с быстротой и силой юности. Кинжал скользнул по железному ободу щита ярла, и исполинский дан попытался поразить мечом живот моего сына, но удар не получился, потому что Зигурд потерял равновесие. Оба расступились, оценивая друг друга.

– Я прикончу твоего щенка, – прорычал Зигурд мне. – А потом убью тебя самого.

Он сделал знак своим отступить на шаг-другой, чтобы дать ему пространство для боя, потом указал тяжелым клинком на моего сына:

– Иди сюда, мальчишка. Иди и умри!

Утред расхохотался.

– Ты жирный, как епископ, – крикнул он Зигурду. – Ты похож на борова, откормленного для Йоля. Ты толстый кусок дерьма!

– Щенок! – заорал Зигурд и кинулся вперед, вскинув щит и замахиваясь мечом справа.

Я подумал, что у него большое преимущество перед моим сыном, потому как Утред дрался саксом. Мне пришла в голову идея кинуть ему Вздох Змея, но тут Утред упал.