Языческий лорд

Это означало, что мы у камня Ботульфа, хотя не видно было ни Ботульфа, ни его утеса. Я поинтересовался, кто такой Ботульф, и насколько понял, это был их господин, хотя говор чумазых был такой причудливый, что трудно разобрать.

– Ботульф пахал тут землю? – спросил я, на этот раз на данском, но местные только пожали плечами.

– Ботульф был великий святой, – разъяснил мне Осферт. – Молитва Ботульфу оберегает путников.

– А почему путников?

– Вероятно, он сам был большим путешественником.

– Не удивлен, – пробормотал я. – Бедолага мечтал, наверное, убраться подальше от этой вонючей деревни. – Я посмотрел на двоих. – Есть у вас господин? Где он живет?

Один указал на север, и мы пошли по тропе в том направлении. Через самые топкие места были перекинуты стволы деревьев, но они давно сгнили и трещали под ногами. Туман отказывался уходить. Светило солнце, но даже там, где тропа поднималась выше, пелена не рассеивалась. Казалось, мы идем уже целую вечность, а вокруг все те же болотные птицы, камыши и длинные илистые озерца. Я начал уже думать, что этой пустыне не будет конца, но тут показалась грубая изгородь из боярышника и маленькое пастбище, на котором паслись среди зарослей чертополоха пять промокших овец с перепачканными навозом хвостами. За отарой открывались здания. Поначалу сквозь туман проступили лишь их смутные очертания. Потом я разглядел дом, амбар и частокол. Залаяла собака, на звук появился человек, распахнувший калитку в заборе. Это был пожилой мужчина в драной кольчуге, вооруженный копьем с ржавым острием.

– Это Ботульфстан? – спросил я у него на языке данов.

– Ботульф умер давным-давно, – ответил он на том же языке.

– Тогда кто тут живет?

– Я, – любезно сообщил он.

– Горм! – раздался из-за частокола женский голос. – Дай им войти!

– И еще она, – буркнул Горм. – Она тоже тут живет.

И отошел в сторону.

Дом был сложен из бревен, почерневших от времени. Крытая соломой крыша заросла густым мхом. К дверному столбу на веревку из плетеной кожи привязали шелудивую псину. Она прыгнула на нас, растянув веревку, но женщина прикрикнула, и собака легла. Женщина была старая, седовласая, в длинном коричневом плаще, заколотом на шее тяжелой серебряной фибулой в виде молота. Значит, не христианка.

– Моего супруга нет, – отрывисто сообщила она нам.

Говорила старуха на данском. А в деревне обитали саксы.

– А кто твой муж? – спросил я.

– А ты кто такой? – огрызнулась хозяйка.

– Вульф Ранулфсон, – назвался я именем, изобретенным в Гримесби. – Из Хайтабу.

– Далековато тебя занесло от дома.

– Как, похоже, и твоего супруга.

– Его зовут Хоскульд Иренсон, – сообщила она тоном, подразумевавшим, что мы наверняка знаем это имя.

– Который служит…

Старуха замялась, словно не желала отвечать, потом смилостивилась:

– Зигурду Торрсону.

Зигурд Торрсон был другом и союзником Кнута Ранулфсона, вторым по величине лордом Нортумбрии, человеком, ненавидевшим меня за смерть своего сына. Да, мальчишка погиб в бою и умер с мечом в руке, но все равно Зигурд будет злиться на меня до гроба.

– Я слыхал о Зигурде Торрсоне, – сказал я.

– Кто ж не слыхал!

– Я надеюсь поступить к нему на службу, – заявил я.

– Как ты сюда попал? – спросила старуха возмущенно, словно никому не полагалось прознать про эту гнилую усадьбу посреди болота.

– Мы пересекли море, госпожа, – сообщил я.

– Не то море. – В голосе ее проскользнула насмешка. – И вам очень далеко добираться до Зигурда Торрсона.

– А ты кто такая, госпожа? – вежливо осведомился я.

– Меня зовут Фриеда.

– Если у тебя найдется эль, – заявил я, – то мы готовы за него заплатить.

– Не забрать?

– Заплатить, – повторил я. – А пока мы пьем, ты объяснишь мне, почему я пересек не то море.

Мы отдали толику серебра за эль, который по вкусу напоминал воду из канавы, а Фриеда поведала, что ее мужа призвали на службу лорду. Хоскульд отобрал из дворни шестерых, умеющих обращаться с оружием, и поскакал на запад.

– Ярл Зигурд велел взять лодку, но у нас ее нет.

– И куда же приказал он плыть?

– В западное море, – пояснила старуха. – То, которое между нами и Ирландией. – Выражалась она туманно, словно Ирландия была для нее только названием. – Но корабля у нас нет, поэтому муж поехал на лошади.

– Так ярл Зигурд созывает своих людей?

– Да, – подтвердила Фриеда. – И ярл Кнут тоже. Я молюсь, чтобы муж вернулся живым.

Из западного моря? Я призадумался. Из этого определенно следует, что Кнут и Зигурд собирают корабли, а единственное место на западном побережье, где они могут сосредоточить их, – это близ крепости Хэстена в Сестере. Берег к югу от Сестера принадлежит валлийцам, и эти дикари не согласятся приютить флот данов. К северу начинается Кумбраланд, такой же глухой и беззаконный, как Уэльс, поэтому даны будут собираться в Сестере. Куда же направится флот? В Уэссекс? Фриеда не знала.

– Будет война, – сказала она. – Война уже идет.

– Уже?

Старуха махнула рукой в сторону севера:

– Мне говорили, что саксы в Линдкольне!

– Саксы? – Я изобразил удивление.

– Вести пришли вчера. Сотни саксов!

– А где Линдкольн? – спросил я.

– Там, – ответила она, снова указывая на север.