Язык и философия культуры

К таким законам относятся все постановления, ограничивающие роскошь. Ибо ведь ничто, как правило, не является в такой мере источником безнравственных, даже противозаконных поступков, как преобладание чувственности в душе человека или несоответствие склонностей и страстей человека, связанное с условиями его жизни и возможностями их удовлетворить. Поскольку воздержанность и умеренность способствуют тому, что человек довольствуется условиями, в которых он пребывает, он менее всего склонен менять их, нарушая права или препятствуя спокойствию и счастью других людей. Поэтому может создаться впечатление, что подлинная конечная цель государства состоит в ограничении чувственности — ведь именно чувственность является источником всех коллизий, тогда как проявления духовных чувств всегда и повсюду пребывают в гармонии, — и наиболее простым средством для этого представляется подавление чувственности, насколько это возможно.

Между тем если остаться верным установленным здесь принципам — всегда проверять допустимость применения государством тех или иных средств, сопоставляя их с истинными интересами людей, — то окажется необходимым более тщательно — в той мере, в какой это соответствует указанной конечной цели, — исследовать влияние чувственности на жизнь, образование, деятельность и счастье людей. Такое исследование, в ходе которого будет сделана попытка обрисовать внутреннюю жизнь человека так, как она проходит в деятельности и наслаждениях, покажет с большей ясностью, в какой мере человеку вообще полезно или вредно ограничение свободы. Только после этого можно будет полностью судить о праве государства положительно влиять на нравы граждан и на этом закончить решение поставленного нами вопроса.

Чувственные ощущения, склонности и страсти проявляются в человеке прежде всего и в самой сильной степени. Там, где они, до того как культура привнесла в них известную тонкость или придала душевной энергии другое направление, молчат, исчезает всякая сила, и ничто доброе и великое произойти не может. Именно они, во всяком случае сначала, привносят в душу живительное тепло, они первые внушают ей желание действовать. С ними приходит жизнь и стремление к деятельности; неудовлетворенные, они делают человека активным, изобретательным в планах, мужественным в их осуществлении; будучи удовлетворены, они способствуют легкой, беспрепятственной игре мыслей. Они приводят все представления в более быстрое и многообразное движение, выявляют новые точки зрения, не замеченные ранее аспекты, не говоря уже о том, как различное их удовлетворение влияет на тело и его организацию и какое влияние, которое мы, правда, различаем только в его результатах, это в свою очередь оказывает на душу. Однако влияние это различно как по своей направленности, так и по характеру своего действия. Отчасти это зависит от их силы или слабости, отчасти же — если можно так выразиться — от их отношения к нечувственному, от того, насколько трудно или легко заставить их перейти от животных наслаждений к человеческой радости. Так, глаз придает ощущаемой им материи форму образа, который служит для нас источником стольких наслаждений и плодотворных идей; ухо — соотношение тонов в их временной последовательности. О различной природе этих ощущений и характере их действия можно было бы, пожалуй, сказать много прекрасного и немало нового, однако здесь не место для этого. Остановлюсь только на том, как разнообразна их польза для формирования души.

Глаз, если можно так сказать, предоставляет рассудку в известной степени подготовленный материал. Внутренний мир человека вместе с его образом и всеми остальными, всегда соотносимыми с ним в нашей фантазии вещами становится для нас как бы определенным и данным в одном состоянии. Ухо, если рассматривать его только как один из наших органов чувств, в той мере, в какой оно не воспринимает слова, дает нам значительно менее определенные ощущения. Поэтому Кант и отдает преимущество изобразительным искусствам по сравнению с музыкой Однако он вполне правильно замечает, что это предполагает в качестве мерила и культуру, которую различные виды искусства сообщают душе человека, а я бы еще добавил: которые они ему непосредственно сообщают.

Но возникает вопрос, верен ли этот масштаб измерения? По моему мнению, первой и единственной добродетелью человека является энергия. То, что увеличивает его энергию, более ценно, чем то, что дает ему только материал для нее. Но поскольку человек одновременно воспринимает только что-либо одно, то на него сильнее всего действует то, что ему в данный момент только один предмет предоставляет; и подобно тому, как в ряду следующих друг за другом ощущений каждое из них учитывает степень воздействия, созданную всеми предыдущими ощущениями и оказываемую на все последующие, то наибольшее влияние на человека имеет то, что представляет собой подобное же соотношение отдельных компонен-