Язык милосердия. Воспоминания медсестры

Дыхание Рианны становится более медленным и глубоким. Оно постепенно переходит в дыхание Куссмауля. Живший в XIX веке врач Адольф Куссмауль впервые описал это глубокое, тяжелое, затрудненное дыхание, увидев в нем признак комы и неизбежной гибели. Выглядит это ужасающе – именно это люди имеют в виду, когда говорят о «кислородном голодании». В полубессознательном состоянии Рианна вцепляется зубами в воздух. Я думаю о первой женщине, за родами которой я наблюдала. О том, как мы рождаемся и как умираем. О тех моментах, когда ярче всего проявляется наша человечность и когда кажется, будто мы ее вовсе утратили. Закатив глаза, Рианна кусает воздух, и при каждой отчаянной попытке вдохнуть ее тело сотрясают конвульсии.

– Она нас слышит?

– Уверена, что да, – вру я.

Но ее мама не знает, что сказать. Начинает говорить ее дедушка.

– Тебе надо поскорее выздороветь, – говорит он. – Скоро заключительная годовая постановка.

– Ей станет лучше? – спрашивает мать девочки. – Сколько она будет находиться в ОНП?

Диабетический кетоацидоз может привести к отеку головного мозга, коме и смерти. В случае отека головного мозга, что и произошло с Рианной, приблизительно 58 % детей полностью выздоравливают, 21 % выживают, получив повреждения мозга разной степени тяжести, а 21 % умирают.

Мама Рианны без конца задает мне вопросы о том, когда ее дочь поправится. Возможно, этого вообще не произойдет, но я оставляю статистику при себе. Я не хочу лгать, но не вижу смысла говорить ей правду на данном этапе. Я надеюсь, что ей никогда не придется этого узнать. Сейчас я мало что могу сделать для Рианны как медсестра. Поможет лишь время – или нет. Но работа медсестры предполагает умение думать наперед, даже если впереди ждет нечто немыслимое. Я передвигаю мебель к стене и убеждаюсь, что неподалеку стоит каталка для оказания экстренной помощи. Когда родители Рианны говорят, что ненадолго выйдут выпить кофе, я предлагаю, чтобы вместо этого Триша налила им по чашечке на случай, если придут врачи с новостями. Мне кажется, будто на меня давят стены, воздух в комнате стал тяжелым. Лучшее, что я сейчас могу сделать как медсестра, – убедиться, что родители Рианны будут с ней рядом, если она умрет, что у них есть моральная поддержка, что, если случится самое страшное, они успеют попрощаться с дочерью. Смерть ребенка – это нечто немыслимое, но еще более немыслимо, чтобы ребенок умирал в одиночестве.

– Может быть, я могу позвонить кому-нибудь, кого вы хотели бы сейчас видеть рядом? – спрашиваю я. – Кому-нибудь из родственников или близких друзей, прихожан вашей церкви, если вы в нее ходите?

К Рианне приходит брат. Ему восемь лет, он двигается медленно, округлив глаза. Я замечаю, что он не достает руки из карманов. От Триши этот факт тоже не ускользнул. Оказывается, у нее есть сын примерно того же возраста – она оставила его на Филиппинах со своей матерью, а сама уехала в Англию, чтобы работать медсестрой в Национальной службе здравоохранения, зарабатывать деньги и отсылать их домой. Это не редкость: все филиппинские медсестры, с которыми я работала, оставили на родине детей и поехали работать в Англию.

Триша присаживается на корточки, чтобы поговорить с мальчиком:

– Не бойся ничего трогать. Если помоешь руки, можешь подержать ее ладошку, а я тебе тем временем расскажу, зачем нужны все эти трубки.

Она ведет его к раковине и помогает ему мыть руки. Когда они возвращаются, его глаза уже не кажутся такими огромными.

Триша смеется.

– Выглядит она, конечно, странно, в этом я не сомневаюсь. Но ей уже становится лучше, благодаря нашим замечательным докторам. Может быть, ты тоже мог бы стать врачом, когда вырастешь.

– Я хочу быть футболистом.

– Разумеется. – Несколько секунд она смотрит в пол. – Прямо как мой сын.

Когда после нескольких выходных я возвращаюсь в больницу на дневное дежурство, Рианны уже нет в отделении интенсивной терапии. Ее опустевшую койку готовят для другого пациента. Бывают ужасные моменты, когда ты возвращаешься на дежурство и ищешь пациента, который незадолго до этого находился в тяжелом состоянии, и ты еще не успела выяснить, выжил ли он. Уходя домой, медсестра никогда не знает наверняка, увидит ли она завтра утром пациента, за которым сегодня ухаживала. О таких вещах нельзя слишком много думать, иначе работать будет невозможно.

– Отправили в стационар, – сообщает Дьюсан. Он смотрит на монитор аппарата ЭКГ.