Язык сумерек

Именно это чувство Друг и пытается во мне вызвать. Ради этого все ограничения, все насмешки, все трудности и лишения. Чтобы сломать меня. Заставить получить метафон, повесить его себе на голову и навсегда отказаться от свободы. Взамен – общество принимает меня в свои ряды. Я смогу пользоваться медициной, транспортом, цифровой валютой, делать документы и справки, голосовать на «выборах» и главное – устроиться на работу.

Но я не сдамся.

Дождь усиливался. Ехать было еще долго, поскольку я огибал проспекты по узким извилистым улочкам. Не хотелось бы нарваться на проверку.

Постепенно дома стали сменяться складскими помещениями, электростанциями, мусороперерабатывающими заводами и гигантскими аккумуляторными полями. Это означало, что я уже почти дома.

Наконец-то вдали загудела широкая автострада, уходящая из города. По ней строгими колоннами двигались огромные беспилотные грузовики, доставляя товары и грузы между городами. Попасть на эту трассу было равносильно смерти – любая задержка в движении стоила в разы дороже, чем погибший человек.

Я перебрался на другую сторону по надземному переходу и оказался в спальном районе, где находилось социальное жилье для «крыс». Проехал по улице без освещения мимо грязной больницы, из которой даже под вечер вытягивалась на улицу очередь. Из окна соседнего дома донесся плач ребенка, которого, кажется, кто-то бил. Под мостом тусовалась группа наркоманов, внимательно провожавших прохожих красными глазами.

Наконец-то, родное гетто. Я въехал на территорию Дома Дружбы, как его официально называли, и пристегнул велосипед к поручню в подъезде. Старый андроид-консьерж безучастно отметил в журнале мое возвращение, я поставил подпись. Я подошел к лифту, увешанному рекламой местной гадалки и целительницы, протянул руку к кнопке, и в этот момент вырубился свет.

Блэкаут. Обычное дело в нашем районе. Я поднялся по лестнице на последний этаж, стараясь не обращать внимания на разрисованные стены и запах мочи, и зашел в свою комнату.

Как красиво!

От входной двери в моей комнате коридор вел прямо на кухню, и окно было расположено на север. Поэтому по ночам моему взору открывались огни большого города – пронзивший небо сверкающий небоскреб и бьющие вверх рекламные голограммы. Когда здесь отрубали электричество, я частенько выходил на балкон, зажигал свечу и смотрел на эти огни вдалеке.

Но сейчас этого делать не стоило. Прямо мимо окна пролетел полицейский дрон, своими камерами ощупывая внутренности квартир. Я быстро задернул шторы, выглядывая наружу сквозь узенький просвет.

Что же все-таки случилось там, в Петропавловской? Почему город гудит, как встревоженный улей?

Паранойя и тревожность постепенно разгорались внутри. Мне казалось, что вот-вот рядом с гетто приземлится полицейский аэромобиль. В коридоре раздастся грохот тяжелых бронированных сапог, как многоточие, завершающееся восклицательным знаком – громким стуком в мою дверь.

Но утекали минута за минутой, а ничего не происходило. Простояв так сгорбленным у занавески до первых рассветных лучей, я встряхнулся и лег на кровать. Может, хоть сегодня получится заснуть?..

Глава вторая

ДОМ ДРУЖБЫ

Бессонница не отступала. Я провалился в пограничное состояние между сном и бодрствованием, не в силах сдвинуться ни в одну, ни в другую сторону. На потолке сменялись бредовые сцены.

Внезапно правая рука поднялась сама собой и помахала мне перед глазами. Я с трудом повернул голову и сфокусировал взгляд: к руке была привязана веревка. Я попытался развязать ее, но тут и левая рука перестала слушаться, тоже оказавшись на привязи. Проведя взглядом по веревкам, я увидел, что они уходят в черную пустоту посреди потолка. Вдруг веревки натянулись, и темнота потащила меня к себе…

Не знаю, куда меня завел бы этот кошмар, если бы вдруг не раздался настойчивый стук в дверь. Я мигом проснулся и буквально скатился с кровати, в один прыжок оказавшись у входа в квартиру.

Они пришли за мной. Этот день настал. Хоть я и прокручивал в голове этот сценарий тысячи раз, но теперь мигом покрылся липким потом, руки затряслись, а мысли отказывались искать пути побега. Я оказался парализован ужасом.

Из-за двери донесся громкий командный голос:

–Директорат Безопасности, немедленно открывайте!

«ДеБилы». Так я мысленно называл Директорат Безопасности, сокращенно ДБ. Это не полиция, не дружина. Это группа людей, почти религиозно преданных Другу и считающих его благословением всего человечества. И всех, кто с этим не согласен, они стирают в пыль. Своих же. Людей.

Конечно же, пропаганда никогда об этом не расскажет. Для доверчивых масс показывают благостный процесс перевоспитания провинившихся, якобы перемещенных в другие города и страны. Но я-то знал: еще никто из тех, кого забрали, не вернулся. А счастливым картинкам я не верил: Друг может генерировать миллионы сверхреалистичных фото и видео в секунду.