Языки современной поэзии

При антонимических отношениях исходных слов с перевернутыми, как, например, друг <—> враг (рис. 11), секретно <—> открыто (рис. 12), завтра <—> вчера (рис. 13), восток <—> запад (рис. 14), происходит и установление, и аннулирование антитезы, чем активизируется представление о единстве противоположностей. В этом случае приобретает буквальный смысл выражение «это зависит от того, как посмотреть». Написание слова завтра здесь очень похоже на логотип русской националистической газеты с таким названием, отчего этот листовертень становится политическим высказыванием. В примере восток <—> запад дополнительно усиливается иконичность текста, так как оба слова обозначают ориентацию предмета в пространстве, меняющуюся от исходной позиции наблюдателя. Понятия «завтра» и «вчера» тоже относительны, потому что они зависят от точки отсчета. В реальности «завтра» с течением времени превращается во «вчера», а о всяком «вчера» два дня назад говорили завтра.

Особенно интересно, когда в визуальном представлении листовертней нейтрализуются антитезы, связанные с известными персонажами в культуре: Авель <—> Каин (рис. 15), Гулливер <—> лилипут (рис. 16), Моцарт <—> Сальери (рис. 17). Это явление по существу зрительно воплощает двойственность авторского «я» писателей, их интенцию раздваивать собственную личность в положительных и отрицательных персонажах произведений. Иными словами, листовертни в таких случаях возвращают сознание читателя-зрителя к сущности авторского «я».

Обратим внимание на то, что у имени Авель есть покрытие наверху — как титло у сакральных слов в древних текстах, а у имени Каин этот же элемент начертания оказывается снизу, давая представление о преисподней.

Читая имя Гулливер, мы видим, как буквы становятся выше, а у слова лилипут буквы уменьшаются в размере, но в обоих случаях направление изменения становится противоположным к концу слова.

В листовертне Гамлет <—> Йорик

(рис. 18) обнаруживается временная перспектива и одновременно ретроспектива: Йорик был живым, как Гамлет, а Гамлет будет мертвым, как Йорик. Так символика сцены из трагедии Шекспира получает графическое выражение, не выходя за пределы личных имен персонажей.

Во многих листовертнях изображены сентенции: суть скучна <—> тайна ушла (рис. 19), на уме у нас <—> одна смерть (рис. 20), надоела нагота <—> в любви красота (рис. 21), безумие <—> мир весел (рис. 22).

В таких высказываниях не обозначены знаки препинания, но, переворачивая лист или поворачивая голову, читатель сам делает мощную запятую рукой, книгой или головой. Таким образом, знак препинания, воплощаясь в жесте читателя, осуществляется телодвижением.

Любопытны сентенции, персонажами которых являются деятели культуры, например писатели: Гоголь <—> пророк (рис. 23), Блок

<—> мастер (рис. 24), В В Розанов <—> домочадец (рис. 25), Вася Розанов <—> срам среди веры (рис. 26), Ерофеев Веничка <—> капризы без героев (рис. 27), Юрий Мамлеев <—> безумные игры (рис. 28), Эдуард Лимонов <—> в Москве Бонапарт (рис. 29).

Дмитрий Авалиани постоянно усложняет свою задачу, появляются высказывания-афоризмы от имени писателей, воспроизводится структура эпиграфов: радость молчать о Руссо Вольтер

<—> грешное слабо Антон Чехов (рис. 30). Но внутри такого многокомпонентного комплекса могут читаться и другие тексты: Антон Чехов радость молчать. Можно сказать, что короткая сентенция в составе длинной (текст в тексте) организована по принципу анаграммы, но не буквенной и не звуковой, а словесной. Такова структура и многих других листовертней (например, на рис. 32, 33, 35).

Некоторые листовертни имеют свой сюжет и могут быть названы короткими рассказами: парус обвис <—> мира конец (рис. 31), совсем я плох точка <—> хочу в народ не могу (рис. 32), катастрофа подайте <—> надейся дева старушка (рис. 33).

Встречаются тексты-команды: Юлий Цезарь <—> убей Брута (рис. 34); чепуха Пушкина чудеса <—> убрать сократить текст (рис. 35).

Среди лиетовертней есть онтологические диалоги: отвечай кто ты <—> я Юлий Цезарь, кто ты <—> я червь, кто ты <—> я точка (рис. 36).