Ибо сильна, как смерть, любовь…

— Надеюсь, ты не откажешься стать миллионером ради памяти твоей покойной бабушки? — ядовито спросил он меня. — В конце концов, поставишь ей роскошный памятник, и старушка будет только рада.

Да уж, старушка, может, и будет рада, но где буду я в это время, и, кстати, и он тоже, подумал я. Ничего себе, ирония судьбы, у меня дома на полке лежат миллионы долларов, а взять их невозможно.

— Ну, так как? Я еду, — продолжал настаивать голос в трубке.

— Нет, — твердо ответил я. — Это невозможно. Эта картина не продается, забудьте о ней.

— Ах, вот как, — в ярости закричал он. — Так она ворованная. Я, кстати, так и подумал, когда только посмотрел на тебя. Ты украл эту картину и теперь хочешь сам отдать ее на реставрацию, чтобы все деньги достались только тебе. Но у тебя это не получится. Без документов на картину с тобой никто и говорить не станет, а сказки про бабушкино наследство можешь даже не повторять. Тебе никто не поверит. Бедные рыбаки не находят картины на миллионы долларов в сундуках своей бабушки. Я сейчас выезжаю к тебе, и если ты не отдашь мне картину, я тут же обращусь в полицию. Все.

Он бросил трубку, а я так и остался стоять со своей трубкой в руке, не зная, что делать. Действительно ли он сможет обвинить меня в краже картины? А если я признаюсь, что выловил ее в море, как я смогу это доказать? Чертов Бартоломео выбросил в море тот сундучок, в котором она лежала, а без него мне не поверят. И потом, у этого синьора Ференцо до черта денег, он подкупит любых свидетелей, которые скажут, что эту картину я украл у него. И директриса музея не станет идти против него. Кто я ей такой, чтобы она из-за меня портила отношения со своим старым приятелем.

Я положил трубку и, не переставая думать о том, как выпутаться, пошел к себе в комнату. Ничего толкового мне на ум не приходило. Портрет, по-видимому, придется отдать, черт с ним. Но, когда этот идиот начнет счищать его с холста, он умрет один или я вместе с ним?

Пожалуй, мне стоит поговорить с самим портретом. В конце концов, его это все касается не меньше, чем меня. Вот пусть сам и выпутывается, а я сделал все, что мог.

Я вытащил портрет, разложил его на столе и внимательно вгляделся в него. Мне действительно не показалось там, в квартире у сеньора Ференцо. Этот дьявол смотрел на меня с явной благосклонностью. Он понял, что я ему друг, а теперь еще, наверное, стану и сообщником. Что ж, другого выхода у меня все равно нет.

— В общем, так, друг, — решившись, наконец, сказал я ему. — Я для тебя сделал все, что мог. Теперь твоя очередь защищать нас. А ты это делать умеешь, это я уже знаю. Так что давай, действуй.

Признаться, я был готов к тому, что он подаст мне какой-нибудь знак, кивнет или хотя бы подмигнет. Но, видно, характер у парня был кремень. Он по-прежнему сохранял полную неподвижность и притворялся обыкновенной картиной. Я несколько минут смотрел на него, но так ничего и не произошло. Ну, что ж, пусть будет так. Я пожал плечами, снова свернул его, уложил на полку и стал ждать. Если портрет ничего не сделает, значит скоро возле нашего дома затормозит роскошный автомобиль и из него выйдет этот старый идиот и устроит мне кучу неприятностей.

Я слонялся по квартире, не имея сил чем-нибудь заняться. Стоило где-нибудь зарокотать мотору, и я бросался к окну. Но время шло, а автомобиля все не было, и я начал понемногу надеяться, что его и не будет. Окончательно я убедился в этом, когда в выпуске вечерних новостей объявили, что на шоссе в автокатастрофе погиб один из самых замечательных граждан Италии, известный знаток и знаменитый коллекционер живописи и антиквариата профессор Эдуардо Ференцо. Его машина, не вписалась в поворот и упала с обрыва. Вместе с профессором погиб и его шофер. Полиция уточняет причины аварии.

Ну, вот и все, волноваться больше было не о чем. Да, парень обладает большими возможностями. Может быть, сам ад, откуда он родом, помогает ему. А раз я уже все равно связан с ним, не худо бы ему помочь и мне. Да, вот он, тот способ, который поможет мне достать деньги. Ему, наверное, это вообще раз плюнуть. Нужно опять поговорить с ним.

Я снова вытащил портрет. Он сверкал и переливался подновленными красками и, как мне показалось, имел весьма довольный вид. Что ж, посмотрим, как ему понравится, то что я скажу ему теперь.

— Послушай, — начал я, — мне нужны деньги. Мне нужно обеспечить свою семью, заплатить за учебу в университете и самому на что-то жить. Короче мне нужно примерно 150 миллионов лир и как можно скорее. Лучше всего завтра. Я не знаю, как ты их раздобудешь, но только прошу тебя, больше никаких разбитых голов. Кстати, никаких богатых родственников у меня нет, так что убивать тебе все равно никого не стоит. Подумай о каком-нибудь другом способе.