Идальго

Ну да, слово-то «буржуа» сейчас исключительно к французским богатеям относят, а я как-то этот момент в разговоре упустил.

— Все гораздо хуже, ваше величество, подобные системы больше продаваться будут в страны все же холодные в зимнюю пору, то есть в Голландию, Швецию… в ту же Англию, хотя англичан модно за малостью спроса и проигнорировать.

— Если он будет вообще, этот спрос… но хорошо, гостиницу я вам организовать дозволю… помогу, с обстановкой в особенности, а то ваши воистину спартанские привычки в житье гостям иноземным не особо по нраву окажутся, — Николай обвел рукой мою комнату с максимально функциональной мебелью. — А следом вы, как трубы свои получите, то же обустройте для Александра Христофоровича, Егора Францевича… Егора Васильевича, чтобы до глубины души понял он, зачем вам цинк этот столь нужен был. И сие для проектов ваших же в пользу будет: богатых не в одной загранице много проживает, а откуда в казну деньги поступать будут, разницы особой нет.

— А вот тут, ваше величество, я с вами не соглашусь: разница есть, и она огромная. Те деньги, что из-за границы поступать будут, Егор Францевич направит на погашение долгов державных, а вот те, что из России придут, пойдут на расширение промышленности… государственной.

Александр Христофорович, услышав, что я так нагло царю перечу, аж поперхнулся и закашлялся, хотя и сидел молча, слушая наши разговоры: мол, знаем мы, что тебе пресвятая дева благоволит, но место свое всяко знать нужно! Но ничего не сказал: все же я для него пока еще «иностранец», хотя уже почти «свой». А вот Николай отреагировал на мою реплику довольно резко: видимо, сказка о том, что он о бюджете российском имел представление смутное, сказкой и была, а вопрос о финансовой яму был для него близок и сильно его беспокоил.

— А тебе-то что за дело до долгов российских? Ты же вообще граф испанский.

— Заметьте, ваше величество, не я на сие несоответствие внимание обратил.

— И нахал к тому же изрядный!

— Я всего лишь на вопрос отвечал. Я же человек все же русский, а к долгам у меня вообще отношение простое: деньги-то берешь чужие и на время, а отдавать приходится свои и навсегда. А тут появляется возможность и отдать деньги чужие — ну как случаем не воспользоваться?

Император с полминуты молчал, потом рассмеялся:

— Сумел ты, граф, меня повеселить. Значит, желаешь в достоинство графское уже российское возведенным быть?

— Не сказать, чтобы это было моей мечтой… ведь на работу новую смысл идти лишь с повышением в должности и чине смысл имеет.

— Ну точно нахал! Но скажу так: поможешь Егору Францевичу с долгами нашими рассчитаться, я про повышение твое тогда и подумаю. А если что иное новое в голову твои придет… препятствовать затеям твоим не стану. А может, и поспособствую.

— Тогда, раз уж об этом речь зашла: я уже сказал, что водопроводчиков нужно обучать, языкам иноземным, да и мастерству. Для сего мне нужны будут школы, в которых люд простой ремеслам и прочим наукам подучить можно будет, а для начала… я в Лепсари-то здание для школы выстроил, а вот учителей для нее родить так и не смог. Вот если вы поспособствуете мне в поисках недорослей, из мещан происходящих, но уже образованных… В Лепсарь мне человека три нужны учителей, а всего… Тут рассмеялся не только Николай, но и Бенкендорф — однако последний рассеялся «по-деловому»:

— Юнцов мы тебе в деревушку подыщем, но разве что троих. А вот где таких больше найти…

— С вашего позволения, я бы здесь же, рядом с домом, открыл бы и училище, в котором учителей для простого люда готовили бы. Простолюдинам много знать нужды особой нет, учителей для них из просто грамотных мещан подготовить недолго…

— Сам предложил — сам и училищем занимайся, — успокоившись, ответил император. — Препятствовать не стану, Александр Христофорович особо присмотрит, чтобы никто тебе в занятии этом не мешал. Но я смотрю, что тебе скоро уже всего острова под обустройство затей твоих не хватит.

— Хватит, ваше величество. Потому что здесь, в столице, я более ничего обустраивать не собираюсь. Но собираюсь обустройством всерьез уже заняться в Московской губернии. Пока не стану у вас время отнимать, объясняя, почему так — но так нужно.

— Ну раз нужно… — Николай сразу стал очень серьезным. — Стало быть, мы тебя теперь долго не увидим. И когда ты, русский граф испанский убывать наметил?

— Не раньше, чем через год, ваше величество. Потому что в Москву я собираюсь по железной дороге уже уехать. А пока все тут начатые дела… не закончить, а довести до ума хочу, а дел тут еще очень много.

— Ну что же… значит, Зимний и Гатчинский дворцы ты своими отопительными системами обустроить успеешь.

— Ну не могу же я будущего своего императора в холоде оставить!