Идеалист

Это тоже просто делается, Алексей. На руководство подбираются соответствующие люди, и усилия даже творчески одарённых личностей направляются этим должностным лицом на бесконечное пережёвывание истин, уже отслуживших истории. Любого, болеющего за свою страну человека, в мрачность могут вогнать данные, время от времени публикуемые ЮНЕСКО. К началу пятидесятых годов мы вышли по умственному потенциалу на второе место в мире. На второе, Алексей! Потому и прорвались первыми в космос. А к началу восьмидесятых, наш умственный потенциал скатился на 54-е место. Затерялись где-то среди развивающихся африканских стран.

Тихо, неотступно, извне и изнутри готовилось то, что случилось. А случилось, по самодовольному признанию Буша, вот что: «Мы выиграла холодную войну!». Они, они выиграли третью мировую войну без атомных бомбардировок, при совершеннейшем нашем оружии, при нашей способности противостоять любой агрессии! Цель второй и третьей мировых войн, как теперь это очевидно, была одна: уничтожение не просто Советского государства. Дьявольская их цель – уничтожение самого русского народа. Вот что, пораскрыв рты на обещанную нам демократию и свободу, мы до сих пор не наберёмся мужества понять!..

Вот он, сон разума, рождающий чудовищ!.. Сам-то ты что думаешь? – склонившись, повернув голову, Арсений Георгиевич снизу вверх смотрел выжидающе.

Алексей Иванович видел обращённый к нему вопрошающий взгляд, но не мог вот так, с хода, уложить мысли в этот ясный порядок, к которому всегда стремился. В молчаливом затруднении снял очки, осторожно потирал согнутым пальцем веки, как будто утишал зародившуюся в глазах боль. Заговорил в раздумье:

– Кажется, всем уже ясно, что нынешние политики, до власти дорвавшиеся, кусают грудь их вскормившую. Трудно понять другое: почему народ безмолвствует? Не думаю, что разум народа спит. Тут что-то иное. Был я в Семигорье, ещё в Брежневское безвластие. Разговаривал со старой мудрой женщиной. Помните, может быть, Авдотью Ильинишну Губанкову? Грибаниху? Так вот, сказала она такие слова, - будто гвоздь в мысли вколотила! Сказала: «Как есть, Алёша, так и лучше…». Слова-то простецкие. А глянуло из них столько муки - мученической, что жутко стало. Будто за весь народ российский сказала. Устал народ, Арсений Георгиевич. Устал от всех исторических потрясений, что выпали ему на долю, начиная от татаромонгольских, царских, господских и всех прочих своеволий.

В России ведь как: что от царя-батюшки, от господ, то свято: терпи люд, ежели этак, обвыкай, ежели так и снова этак. А Революция? А Гражданская? Коллективизация, революции равная? Война Отечественная? Поворот за поворотом. И каждый раз сызнова укладывай всё перевёрнутое! Как после пожара – сполыхнуло деревню, по нови ставь дома, наживай вдругорядь, что было да потеряно. Если человек живёт в постоянно меняющихся обстоятельствах, он, в конце концов устаёт, начинает жить сам по себе, по извечным необходимостям самой жизни.

Думается, и колхозы, и сам социализм, близкий вековой русской общинности, люди не только приняли, но и сумели приспособить изменившиеся формы жизни под своё житьё-бытьё. Если бы Хрущёв поразумнее оказался, может и не случилось бы того, что случилось. То, что он со страной творил, терпенье народное гонял, как мяч по полю, пошатнуло веру и в партийную власть. Тогда и вырвалось это горестное: «Как есть, так и лучше!» Это же мольба измаявшегося народа!

– Зри в корень, Алексей. Следствие видишь, не причину, - поправил Степанов.

– Народу-то, Арсений Георгиевич, быть может, следствие и важно? – От прорвавшейся неожиданной мысли даже дыхание перехватило у Алексея Ивановича. Во всём искал он причину, и вдруг выше поставил следствие! Но что-то заставило его договорить:

– Может, не столь важно знать, кто сидит там, наверху? Может, важен результат? Следствие от действий тех, кто там у власти? Хуже или лучше живётся от действий политиков тому большинству, что в самом низу, у земли, у станка, - не в том ли суть? Ведь определяют удовлетворённость или неудовлетворённость жизнью возможности каждодневных будней. У жизни свои законы, Арсений Георгиевич! – Алексей Иванович надел очки, взглянул на прихмуренное лицо Степанова, почувствовал, что хозяину не по нутру ход его исторических рассуждений. Но у Алексея Ивановича был уже свой опыт жизни, менять своё понимание сущего он не хотел.

Степанов молчал, и Алексей Иванович счёл нужным пояснить:

– Убеждён я, Арсений Георгиевич, что жизнь всё-таки выше политики. Политика накладывается сверху. А у человеческой жизни свои законы, сродни тем, что действуют в природе. Когда политика стоящих у власти сообразуется с законами самой жизни, случается та гармония, которая обозначается в истории как эпоха процветания.

Но когда политика противоречит законам жизни, навязывается сверху волей тех, кто вознесён на власть, начинается смута, эпоха бед, народных страданий. В конце концов, политика всё же одолевается самой жизнью, и политические своевольцы сбрасываются в небытие. Мне так видится всё это, Арсений Георгиевич!..