Идеалист

Где-то на половине пути, впереди, на прямой, далеко обозреваемой дороге, увиделось какое-то непонятное смятение. На пологом спуске обозначился пока ещё необычный для наших мест, чёрный лимузин. Руки на руле почему-то сразу напряглись, взгляд и ум насторожились. Иномарка, похоже, вызывающий ныне всеобщее поклонение «Мерседес», как будто раздутый выпуклостями корпуса, блеском стёкол и молдингов, покрокодильи припав брюхом к асфальту, выставив в хищном оскале мощный бампер, стремительно приближался.

Неслась машина по самой середине шоссе, не обращая внимания на всё, что двигалось ей навстречу, неслась вызывающе, нагло, ни на сантиметр не отклоняясь от избранного прямолинейного пути. Тот, кто сидел там, внутри, совершенно был уверен в том, что на свей дороге не найдётся никого, кто посмел бы не уступить его вызывающему напору.

Впереди идущие машины, завидев встречь им несущегося чёрного крокодила, сбавляли ход, жались к обочине. На морде приближающегося «Мерседеса» всё явственнее проглядывала ухмылка самодовольной силы.

Не знаю, что сработало в моём сознании: нагло попираемая справедливость или с детства воспитанная готовность противодействовать вызывающему поведению тупой силы, но я не сбавил скорости, не прижался к обочине. Я ехал по своей полосе, на моей стороне был Закон, на моей стороне была святая для меня человеческая правота. Я верил, что нахожусь под их защитой. Ни на сантиметр не отклонился мощный «Мерседес» от своего пути. В моей зрительной памяти в какое-то из мгновений запечатлелось за стёклами чужой машины плоское бесстрастное лицо с характерной щёточкой сметано-белых усов, - если это не был сам Авров, то там, внутри машины, был, по крайней мере, его двойник. Тяжёлый «Мерседес» в стремительном своём приближении чуть даже вильнул в мою сторону, соприкоснулся, и крохотный наш «Зазик» взлетел над дорогой, как вздыбленная взрывом лошадка. Запоздалый крик Зои, дважды перевернувшееся небо, удар и – мрак наступившего бесчувствия.

…Из машины нас извлекли, положили на траве друг против друга. С трудом я приподнялся, сел, упираясь спиной в столб. Смотрел сквозь треснутые стёкла очков на перебинтованную голову Зои, на страдальчески искажённое, измазанное йодом и кровью её лицо. Знакомая тупая звень раскалывала голову, всё кричало о том, что прошлое не ушло, что снова мы на войне!

Зоя, с трудом шевеля разбитыми губами, силилась что-то сказать. Я не слышал…