Идеализм-2005

Перед выходом я приготовил к бою ленинские фаера, один красный, другой зеленый. Выломал картонные крышки, просунул наружу веревки с кольцом, поставил крышки на место. Теперь от рывка до воспламенения должны пройти всего какие-то доли секунды. Один фаер я засунул в левый рукав бомбера, а второй — в задний карман джинсов.

— Ленин, ты куда? — спросил я, когда по дороге на станцию товарищ свернул в сторону.

— Д-допинг. Т-ты будешь? Угощаю.

Употребление алкоголя перед партийными мероприятиями порицалось. Однако день все-таки был особый, накануне прошла успешная акция. «Заслуги перед Партией исчезают в полночь», говорили нацболы, но все же…

— Давай. Одну банку.

— «Яг-гуар» или «Черный русский»?

— «Черный русский». Говорят, много «Ягуара» вредно пить.

— Да, т-точно, врачи не рекомендуют…

Ленин зашел в небольшой круглосуточный магазин и вернулся с четырьмя банками «Черного русского» и двумя сникерсами.

— Т-теперь к бою г-готовы.

— Я одну банку только хотел…

— Н-не будешь — м-мне отдай.

— По дороге видно будет. Начну с одной.

Через столицу мы проехались в совершенно приподнятом настроении. Без четверти пять были в вестибюле станции «Ленинский проспект».

Здесь уже стояли полтора десятка нацболов. Руки у всех в карманах — на «аргументах».

За проведение пикета на «Ленинском» отвечали звенья Южного и Юго-Восточного округов. Среди «южан» на месте был Лазарь и еще несколько молодых ребят. Юго-Восточное звено, в котором состоял Ленин, стояло вокруг своего командира, Ольги Ф., невысокой, но очень физически крепкой рыжеволосой девушки, землячки Ромы из Брянска.

— Здорово, Леха, — Ольга крепко пожала мне руку, — как оно вчера?

— Да все отлично, лучше не бывает.

— Ну хорошо. Молодец.

— Спасибо.

— Сейчас посмотрим, как тут пройдет все.

— Да по-любому все классно будет.

— Ты, как всегда, оптимист.

Подошли рыжий Ваня и Дима из Шахт, оба из Южного звена.

— Леха, как вчера? Нормально? — поинтересовался Дима.

— Да как всегда. Где наша не пропадала.

— Молодец. Хорошо, что не закрыли.

— Я‑то вообще думал, что закроют, когда на акцию шли.

— Ты туда не торопись.

— Я не тороплюсь. Да и случай еще представится, думаю.

— Это-то да.

Без двух минут пять Ольга развернулась к остальным:

— Все, начинаем.

Мы вышли из метро. Небольшую площадь с одной стороны ограничивал вестибюль, с остальных — ларьки с беляшами и шаурмой, магазин «Связной». Между ними сновали люди.

— Пусть те, кто с газетой, тут встанут, рядом с самым выходом, — указывала командир Юго-Восточного звена, — остальные — стройтесь метрах в десяти. Кто газету будет продавать?

— Я, — сразу отозвался Лазарь. От нервной задачи по распространению «Лимонки» он никогда не отказывался.

— Хорошо, Антон. Чуть позже заменю тебя кем-нибудь.

Мы встали полукругом. Под ногами — пустые стеклянные бутылки, в бою пригодятся. Посреди развевался черный серп и молот в белом кругу на красном поле. Флаг на деревянном древке внушительного размера держал Ваня.

До Лазаря, который очищал нравственное состояние столичного населения партийной прессой, сразу доебался какой-то штемп. Лысеющий бич в сером пуховике, с жирным отвратительным беляшом в правой руке и авоськой в левой решил поговорить «за жизнь».

— …Ну а кто платит-то вам? — мужик щурился и лыбился так, будто он разгадал самую страшную тайну, и теперь ему светит Нобелевская премия мира.

— Никто не платит, — совершенно по-простому ответил Антон.

— Да ладно, не гони! Кто же просто так, бесплатно, стоять с флагом будет?

Лазарь, святой совершенно человек, лишь пожал плечами.

— А флаг-то у вас фашистский, — бич решил перевести тему. Жир с беляша гадко тек по его подбородку, и многим из нас уже давно хотелось ему переебать.

— Нет, не фашисткий, — честные глаза Антона посмотрели прямо в прищур с хитрецой.

— И Лимонову вашему жид Березовский платит. Даже передачу про это по телевизору показывали.

— Мы за революцию. За то, чтобы люди лучше жили. За это не платят.

— Эдичка-то ваш устроил уже революцию, — мужик засмеялся цинично, гадко, показывая нам гнилые свои зубы, — в Америке, с негром-то.

— Иди давай нахуй отсюда, — Ольга подошла к бичу сзади и говорила негромко, но в самое его ухо, — иди нахуй, потому что тебе тут ебало сейчас сломают.

Мужик сжался аж ведь, быстро попятился:

— Да вы чего, ребята. Я‑то ничего, я‑то за вас. Газета сколько стоит?

— Пять рублей.

— Я куплю одну, — грязные масляные руки полезли в карман пуховика, — я ж это вот, я ничего…

Заплатить он не успел. Появилась, так сказать, настоящая гидра контрреволюции.

Из метро резво выбежали штук двадцать типов в синих и зеленых куртках модных марок. Лица кремлевцев закрывали медицинские респираторы.

— Нашисты!

Дальше секунды пошли медленно, впечатываясь в голову.

Лазарь со стопкой «Лимонок» в замерзающих пальцах стоял первым перед врагами. Его ударили стеклянной бутылкой по голове. Он упал. Голова была разбита. Антон сразу же поднялся и с залитым кровью лицом бросился в гущу начавшейся рубки.

— Нацболы, вперед! — в правой руке у Ольги короткая бейсбольная бита.