Идеально безумный мир

Луи равнодушно пожал плечами и, всем видом изображая величайшую покорность, направился, уверенно покачиваясь на палубе, к нужной мачте. Брат, продолжая вздыхать о своей прошедшей юности и играх с корабликами, последовал за ним.

Правда, где-то на половине пути остановился, внезапно сообразив, что́ им надлежит сделать и, задрав голову, скептически осмотрел свернутый, подобранный парус.

– Поправь меня, если ошибаюсь… – медленно проговорил он, обращаясь к младшему брату, – Но, кажется, нам не только по веревкам лазить предстоит, но и по жердочке ходить? – он возмущенно оглянулся на невозмутимого капитана, – Извини, дружок, но я не птичка!

– Я тоже крылья с собой забыл взять, – поддержал его Людовик, однако, тотчас же широко ухмыльнулся, – Впрочем… Если капитан настолько жаден, что не выдал нам дополнительного комплекта птичьих перьев, придется справится самим, – он медленно обернулся к брату и изобразил что-то вроде изысканного поклона, – Ты забыл даже, что брат у тебя маг?

Роман вопросительно вздернул бровь. Судя по всему, о магических способностях брата он не забыл, но как они могут помочь им в данной ситуации, не понимал. Луи хитро улыбнулся и, сделав знак виконту следовать за ним, принялся карабкаться на мачту.

Владислав, проводив их обоих взглядом, тихонько вздохнул и, явно не зная, чем занять себя, подошел к Татьяне, смущенно улыбаясь.

– Похоже, я здесь третий запасной – ребята явно справляются и без меня.

– Не переживай, – ответ последовал, вопреки ожиданиям, не от девушки, а от капитана корабля, – Придет время – и ты нам пригодишься, так что пока копи силы и запоминай команды. Не хотелось бы потом их объяснять заново.

– Я уверена, что он все запомнит, – заступилась за друга семьи девушка и, ободряюще улыбнувшись, легко пожала плечами, – Собственно говоря, Влад, тебе и в самом деле не нужно переживать из-за этого. Роман и Людовик сильные, их дело справляться с тяжелой работой, а что ты, что я – обычные люди, наше дело… видимо, сидеть и изображать из себя пассажиров, – она немного помрачнела, – Если честно, довольно скучно.

Цепеш быстро улыбнулся и, отвлекшись от собеседницы, устремил взор на морские просторы, задумчиво вдыхая соленый воздух.

– Море меня влечет… – молвил он спустя несколько минут, – Я вспоминаю прежнее время, когда я мог, увидев прекрасный пейзаж, взять кисти и краски, и изобразить его на холсте… О, как же мне хочется рисовать!

– Кто же тебе запрещает? – Андре, видимо, приятно удивленный тем, что на борту, кроме него, есть еще один лирически настроенный человек, слегка пожал плечами, – Будешь у нас корабельным художником, я ничего не имею против.

Молодой человек, которому такой ответ, вне всякого сомнения, понравился, повернулся к капитану и, облизав губы, развел руки в стороны.

– Мне не на чем. Да и красок с собой нет, есть только шариковая ручка, я бы мог набросать что-нибудь… Но не на чем.

– Возле люка в трюм валяются куски парусины – выбирай любой, – капитан усмехнулся и, переведя взгляд на двух членов своей команды, нахмурился, – Я сказал поживее! Ветер скоро переменится, нам надо успеть отойти подальше от Кале!

Роман, стукнувшись от переизбытка усердия лбом о рею, недовольно скуксился, как маленький ребенок.

– Мне не нравится твой корабль! – категорично заявил он, осторожно спускаясь по вантам и с некоторой завистью поглядывая на более ловкого брата, который, добравшись доверху, в одиночку высвобождал парус, – Он меня не любит, нападает на меня!

– Меня это не удивляет, – безмятежно отозвался Андре, – Кому бы понравились прикосновения дилетантов? «Соарта» – нежное создание, она не терпит грубых рук!

– В следующий раз полезешь нежничать с ней сам, – невозмутимо откликнулся Людовик, как раз добравшийся до верха и, прищурившись, поманил пальцем одну из веревок, сдерживающих парус. Веревка, подчиняясь велению мага, зашевелилась и, медленно выпутываясь сама из себя, уверенно развязалась. Молодой человек довольно вздохнул и обратил внимание на остальные путы. Через несколько секунд он уже высвободил парус и легко соскользнул по вантам вниз. Парус, с шумом опустившийся, раскрывшийся, развернувшийся, мгновенно натянулся, ловя попутный ветер.

Корабль прибавил ход.

– Займитесь фока-стакселем вместо того, чтобы зубоскалить, – посоветовал капитан и, заметив возвращающегося из путешествия к трюму Влада, с просветлевшим лицом сжимающего кусок парусины, улыбнулся, – Приятно видеть, что не на меня одного море навевает тягу к искусству.

Цепеш, искренне заинтересованный, склонил голову немного набок.

– Тоже рисуешь?

Капитан, хмыкнув, мотнул головой.

– Нет, я поэт. Ну, скажем… – он прокашлялся и, отставив одну ногу в сторону и отведя в ту же сторону руку, продекламировал:

Широки и глубоки воды Нила

И свежа по берегам их зелень

До чего же сердцу это мило!

До чего ж средь вод сих я потерян…