Идеальное алиби

– Нравилась, но после того, как обучение в университете закончилось, и мы с Ханной перестали видеться каждый день, я понял, что всё это было лишь мимолётной симпатией, – объяснил Виктор безо всякого смущения или стеснения. Элфорд просто знал, что он – последний человек, с которым разговаривает мистер Хамфри.

– И когда ты уже найдёшь себе девушку? – пробурчала миссис Элфорд. – Я хочу увидеть твою свадьбу, я хочу внуков. Лучше не внуков, а внучек. Вот, точно, внучек, – мечтательно произнесла она, шагая с сыном вдоль площади, уже далеко-далеко от сквера.

– Мама, ещё рано. Мне только двадцать три, – уклончиво ответил он.

– Целых двадцать три, Виктор, целых, а не только! – воскликнула она так, что все прохожие на неё обернулись и смерили неодобрительным взглядом.

– Всё ещё впереди.

– Ты хоть себе девочку присматриваешь? – интересуется она снова достаточно громким голосом, и Виктор из-за этого уже начинает чувствовать себя немного неудобно. Он чувствует на себе колкие взгляды окружающих их людей, но парень старается делать вид, что ему всё равно.

– Мама, ты можешь говорить потише? Немножко потише, пожалуйста, – просит он хриплым голосом. Он не знал, был ли хриплый голос последствием намоченных в луже кроссовок… или это просто курточка на нём была не по сезону.

– Ты мне указываешь? – возмущается она, слегка отталкивая от себя сына. Голос, кстати, тише не стал. – Как ты смеешь указывать своей родной матери, женщине, которая тебя вырастила? Знала бы, что всё так будет, отправила бы тебя прям из роддома в дом малютки.

Виктор понятия не имеет, шутка это или нет, поскольку знал, что иногда его мама может и не шутить.

– Я не указываю, а прошу! – нелепо оправдывается он, чувствует подступающее волнение, но голос не повышает.

– Жаль, что тебя нельзя поставить в угол, как это было раньше, – сетует она.

– Пройдёмся? – предлагает Виктор, поднимаясь со скамьи. Он подаёт руку своему бывшему преподавателю, ожидая согласия.

– Я не против размять затёкшие ноги, – кивает головой мистер Хамфри перед тем, как встать с насиженного места. По забывчивости он забывает забрать газету, которая через несколько минут после их ухода улетает в неизвестном направлении, гонимая ветром.

– Я уже попросту в угол не вмещусь, – шутит Виктор, попинывая встречающиеся ему на пути камушки.

– О том и речь, – вздыхает его мать. – Скажи, а что ты вообще делаешь в своей комнате постоянно? Ты с шестнадцати лет перестал меня туда запускать, ты проводишь там очень много времени. Ко мне только сейчас пришло осознание, что я ничего-то не знаю о твоём времяпрепровождении там. Мне любопытно теперь.

Виктор замялся.

– Не совсем удобный вопрос, мам, – признаётся он. – Даже не знаю, как тебе сказать.

У миссис Элфорд поднимаются брови до предела.

– Что такого ты делаешь, что даже сказать мне не можешь? – обижается она. – Как невежливо с твоей стороны. Я столько лет тебя растила, а ты даже родной маме сказать не можешь.

– Я не могу сказать. Это секрет, – понуро отвечает он, не желая расстраивать маму, но и не в силах сказать правду.

– Какой ты ужасный сын, Виктор, – прищёлкивает языком женщина.

– Прости, пожалуйста. Возможно, когда-то ты узнаешь. Но не сегодня.

Мистер Хамфри чешет совершенно седую бороду и надвигает на нос очки ближе.

– Прекрасная погода, не так ли? – улыбается Виктор, заводя преподавателя всё ближе к переулкам, туда, где невероятно мало людей, где никто не сможет их заметить и стать свидетелем кровопролития.

– Прекрасная, родной мой, – соглашается мистер Хамфри. – Немного жаль, что ты не куришь. У меня закончились сигареты.

– Ну, мистер Хамфри, – Виктор не может переставать улыбаться, хоть и понимает, что сейчас выглядит максимально странно. – Курить вредно.

– Знаю, – скрипит преподаватель. – А отец твой курит? Сигареты, трубку, может?

– У меня нет отца, – сухо отвечает Виктор. Он почти вздрагивает при упоминании Вернона.

– А, да, – вспоминает мужчина, хлопая себя по лбу. – Я, старый дурак, забыл, что у тебя его нет. Прости, пожалуйста, не хотел тебя задеть.

– Ага, – хмыкает Элфорд. – Сейчас у Ваших детей тоже его не будет, – спокойно говорит он.

Виктор злобно ухмыляется, наблюдая то, как стремительно меняется выражение лица у собеседника.

– Всё же, я не понимаю, что там может быть такого особенного, что ты даже мне рассказать не можешь, своему самому близкому человеку, – разочарованно тянет миссис Элфорд.

– Есть такие вещи, которые никому не можешь рассказать, – отвечает Виктор непринуждённо. Его кроссовки в грязи и почти мокрые, но он не обращает на это внимания. Сейчас промокнувшая обувь отчего-то не доставляла сильного дискомфорта, хоть и было прохладно. Он вспомнил о мистере Хамфри и улыбнулся.