Идеальное искажение

– В один из первых приступов парень случайно омолодил отца, – фыркнул лейтенант. – Врачи в шоке. Мужику пятьдесят семь, а он выглядит как собственный сын. Майора с тех пор отстранили от службы и убрали с глаз долой, а новеньким генерал представляется своим сыном. На всякий пожарный.

Я оглянулся на парня. Тот завозился и перевернулся на другой бок – спал, без сомнений.

– Чую твоё очередное «почему», – продолжал лейтенант. – Видишь ли, кто-то охотится за этими ребятами. Генерал больше всего на свете боится допустить сюда крота, потому что тогда все усилия точно будут зря.

Он помолчал немного. Я успел рассмотреть палату и всё ту же скромную обстановку – шкаф и кровать. Возле двери валялся туго набитый рюкзак.

– А за парнем всё-таки пригляди, – негромко продолжил Оздоев. – Если генерал доверил его тебе – значит, заслужил. Кроме нас и одного врача из реанимации никто не в курсе.

– А раньше-то почему не привезли? – только и спросил я. – И чего так скрывается-то?

Оздоев снова взял паузу. Сверлил меня взглядом, и по его тёмным глазам невозможно было понять, о чём он думает.

– Вот представь, – наконец заговорил он, – вот ты борешься с какой-то заразой, всеми силами пытаешься положить ей конец. А она возьми и появись в твоей семье. Что ты будешь делать?

Я задумался на мгновение. Откровенно говоря, у меня и семьи-то нет – ни жены, ни детей, хотя дожил до третьего десятка. Чего там говорить, едва Ника поманила меня – я сорвался за ней, даже не удосужившись заглянуть домой, да так здесь и остался.

– Ладно, я всё понял, – кивнул я, хотя, конечно, ни черта не понял. – Зайду к нему через час.

Развернулся и зашагал к лестнице. Оздоев смотрел мне вслед.

– И куда? – спросил он.

– К Сафоновой.

– Тебе чего, там мёдом намазано?

Я только отмахнулся.

Может быть, у меня не было семьи, а сам я никогда не был борцом с заразой, за спиной которого образовался её новый очаг, но кое к кому я всё же привязался. В те редкие минуты, бывшие для нас с ней общими и не омрачёнными присутствием искажения, Ника была забавной, весёлой девушкой, умеющей отлично пошутить и поддержать разговор на любую тему. Ей было всего шестнадцать, и если бы не всё это, она сейчас уже пошла бы в одиннадцатый класс и думала бы о том, как и куда поступать, вместо того, чтобы быть бледным подобием самой себя, прикованным к постели. Шёл одиннадцатый день. Мне ужасно её не хватало.

Я остановился в дверях её палаты, не решаясь зайти внутрь.

– Начальник дал мне личное задание, – нерешительно заговорил я, вглядываясь в белое лицо. – Не знаю, будет ли у меня возможность ещё заглядывать. Сама понимаешь, в моей «карьере» это впервые. В моей карьере многое впервые…

Конечно, она не могла ответить. Чёрные ресницы даже не дрогнули.

– Это насчёт его сына, – продолжал я. – Знаешь… глядя на него, сложно поверить, что он в принципе способен на близкие отношения. Куда уж там дети…

Если бы с ней всё было в порядке, Ника наверняка улыбнулась бы. Тоже пошутила бы насчёт этого…

– А ещё это всё заставило меня о многом задуматься, – я чуть понизил голос. Прошёл в палату, коснулся руки Ники – она была холодной, хотя в палате было тепло. – Дождусь, когда ты придёшь в себя, и уйду в отпуск. Съезжу на море, если захочешь, даже вместе с тобой. Пора бы мне с кем-нибудь познакомиться, завести свою семью…

Я почувствовал, что мои пальцы слишком сильно сжали её руку, и тут же выпустил её. Снова вгляделся в бледное лицо.

– Хотел бы, чтобы у меня была такая дочь, как ты, – еле слышно сказал я. – Если я буду рядом с ней с самого начала, я смогу её защитить от всего этого, я уверен. И всяко лучше, чем некоторые – своих сыновей…

Сердце сжала непонятная тоска. Не попрощавшись, я резко развернулся и вышел из палаты.

Были и другие истины, какие мне предстояло узнать. Например, раз уж ты не можешь всё контролировать в одном месте или сфере своей жизни, займись тем, что ты можешь контролировать. Например, парнем, проживающим свой последний приступ перед переходом в минусовую фазу.

– Небылицын, – ещё в коридоре послышался тихий стон. – Я сейчас сдохну…

А может, это был первый «минусовой» приступ – кто его знает. Каждое искажение было особенным, каждый человек переживал его по-своему, и этот парень проходил ускоренную программу. Если приступы Ники могли длиться днями – а текущий «минусовой» и вовсе растянулся на две недели – то Соболев-младший приходил в себя за минуты, в крайнем случае – за часы.

– Только не на моём дежурстве, – фыркнул я, открывая дверь пропуском.

Это был мой первый боевой опыт общения с приступами «минуса». Обычно он проходит безопасно для окружающих, но иногда получается иначе. Соболев-младший мог бы быть из разряда «иногда». Я вошёл в его палату, торопливо закрыл за собой дверь и сел на стул рядом с кроватью. Парень через силу улыбнулся.

– Ну и каково чувствовать себя едой?

– Лучше, чем кажется, но хреново, если задуматься, – отозвался я. – Расслабься и получай удовольствие.