Идеальное убийство

И как-то сразу успокоившись, спросила усмехнувшись:

– Ты тоже так к жене относишься?

– У нас всё ровно. Давай спать, а то этими воспоминаниями сон разгоним.

Василиса снова крепко прижалась к Егору, обхватила ногами его ногу, уткнулась губами ему в плечо. Чувствуя её легкое дыхание, Калачёв впервые за этот месяц почувствовал себя легко и спокойно. Засыпая, ещё подумал, что второй раз он сюда не придёт. Ещё пару таких ночей – и не оторвёшься от женщины, с которой так спокойно и так хорошо.

Утром, конечно, проспали. Егор полчаса не отпускал женщину. Она улыбалась в ответ ласково, не торопила, но и не пыталась даже шевельнуть бедрами. Мол, сказала, что ей это по барабану, значит, по барабану. Потом ещё полчаса вместе плескались в душе, и, в конце концов, моряк появился у гостиницы в половине двенадцатого. Анастасия проявила высшую степень недовольства: она просто не поздоровалась. Приказала, именно приказала ехать в пригород, в польский костёл слушать орган. Прибыли они к самому окончанию этого музыкального действа, так что настроение княжны было испорчено на весь день. И когда в семь вечера он высадил американцев у театра, то был сурово отправлен домой: – Не надо нас ждать после спектакля. И просьба больше не опаздывать. Красивые женщины не повод нарушать трудовой контракт.

Егор вздыхал виновато, потом радостно, когда американцы скрылись за дверьми театра. Через три дня он не выдержал, заехал в общежитие, но Василису не застал. Знакомый вахтёр-охранник сказал, что она уехала домой, в Якутск, дней на десять-пятнадцать. Вернётся, скорее всего, к пятому сентября, к началу учёбы. Егор вздохнул с облегчением: ведь потянуло к этой женщине. Стоит пересечься с ней ещё раз-другой, и расставаться пришлось бы с тоской-печалью. А ему это надо?

Двадцать второго августа Калачёв объявил американцам, что в субботу, двадцать пятого, он отбывает домой, это окончательно и бесповоротно. Грувер обрадовался, это было видно невооружённым глазом – он устал от России. Княжна отреагировала спокойно. Двадцать пятого, так двадцать пятого, они тоже будут домой собираться. Но уже на следующий день, ближе к вечеру, когда возвращались из деревни, где провели целый день в общении с местными – вернее, общалась только Анастасия, а он и Грувер бродили по окрестностям —перед самым городом американка объявила, что они поедут с ним. Вот так новость! Это Егору ни к чему, ему надо спешить. Он планировал гнать вперёд с минимальными остановками. А с пассажирами путешествие затянется, неизвестно на сколько. Но и резко отказываться не стоит: в запасе у женщины есть убедительный аргумент в виде долларов. Оставили все вопросы на завтра. Калачёв смотрел на расстроенного Грувера и не понимал, почему он так привязался к этой женщине? Почему не может улететь домой, плюнув на всё?

Следующее утро всё расставило на свои места. Всё случилось так, как Егор и предполагал. Княжна объявила коротко и доходчиво:

– Мы едем с тобой на восток. Трогаемся в субботу, 25 августа, как ты и планировал. С сегодняшнего дня вы, господин Калачёв, получаете пятьсот долларов в сутки. За эти деньги в ваши обязанности входит управление машиной, охрана и обязанности повара. Не хотите, можете отказаться.

Грувер посмотрел с надеждой. Хотя, причем тут Калачёв? Ведь за такие деньги не сложно нанять водителя с машиной хоть на край света. Егор не оправдал ожиданий компьютерщика, лишь немного пошутил от безысходности.

– Ваш муж, Анастасия, вас в деньгах не ограничивает. Щедро проматываете.

– Во-первых, я не замужем. Во-вторых, мой папа меня действительно не ограничивает в средствах. В-третьих, эта поездка представляет для меня вполне научный интерес по изучению родины предков и людей, её населяющих. А в-четвертых, какое вам дело до моих денег? Вы работаете, получаете своё, и на этом дискуссия окончена.

– Как скажешь, начальник. – За сто долларов можно слегка и похохмить.

– Я вам не начальник, а работодатель. Прошу это учесть. И хватит дискутировать.

День снова прошёл в в пустых разъездах. Княжне надо было увидеться с местным писателем, которого никто толком не знает. Он находился в доме отдыха, довольно далеко от города. Пока туда добрались, пока разыскали инженера человеческих душ, время перевалило далеко за полдень. Писатель перед обедом, видимо, изрядно принял – будили его долго, потом он минут двадцать приходил в себя. Удивленно пялился на княжну, явно не понимая, зачем он ей потребовался. Оказывается, они пересеклись в Интернете, на каком-то литературном сайте. Видимо, творчество этого кадра так заинтересовало американку, что она решила увидеть его живьём. Вот и увидела. Писатель пытался что-то говорить, дышал во все стороны перегаром, а в его мутных глазах читалось желание поскорее выпить. Это Калачёв и озвучил:

– Ему налить надо. В чувство привести, а не мучить воспоминаниями.