Идеальное убийство. Мыслить как преступник

Если рассмотреть некоторые из подобных симптомов в совокупности, то можно сделать вывод, что они вполне характерны для острой, быстро развивающейся инфекции — к примеру, для вируса менингита.

На возможность вируса, напрямую связанного с поражением мозга, как менингит или острая форма вирусного гриппа, может указывать повышение температуры (лихорадка), потеря сознания, выпадение памяти и дезориентация во времени.

Но симптомы, связанные напрямую с брюшной полостью или органами пищеварения — боли в животе, сухость во рту, никак не могут быть связаны с гриппом или менингитом.

Если же обратиться к клинической фармакологии, то можно сделать вывод, что большинство ядов растительного или алкалоидного происхождения способы дать именно такую симптоматическую картину. И сухость во рту, и судороги, и потеря сознания, и боли в животе, и изменения в крови — все это может быть частью клинической картины, возникшей на фоне элементарного отравления. Существует огромное количество ядов, которые действуют не сразу, а через определенный промежуток времени, особенно если яд был принят на полный желудок. В данном случае яд был принят во время обильной трапезы, поэтому вполне логично, что действие его началось не сразу.

Но судя по описанию симптомов, доза этого яда была достаточно большой, так как сразу же началось сильное воздействие на центральную нервную систему с поражением нервных окончаний в виде судорог и мозговых явлений — потери сознания, памяти, дезориентации.

Большинство ядов того времени (а мы ведем речь о времени, когда не было ни современной химии, ни фармакологии) имели отвратительный вкус, и их легко было обнаружить в еде. Их вкус был непереносим для человеческого вкуса и обоняния. Но стоило заправить блюдо острыми травами, обильно добавить сильно пахнущие специи, как отвратительный вкус яда можно было замаскировать. Особенно если острое, ароматное блюдо запивалось крепким алкоголем. Поэтому большинство отравлений происходило именно во времена застолий, на пирах. Люди переставали обращать внимание на непривычный пряный вкус блюда, и яд легко было подсыпать в бокал или тарелку.

Именно поэтому яд, скорей всего, был подсыпан во время праздничного застолья, когда огромное количество блюд вполне способно было заглушить его вкус. Вариант пира гарантировал точное попадание яда по назначению в отличие от более камерной, спокойной атмосферы обычного домашнего ужина.

Кроме того, пир был еще и своеобразной «гарантией безопасности» для отравителя: если бы кто-то заметил отравление, всегда можно было бы списать его на пищевое, сославшись на некачественный состав, испорченные продукты в одном из множества блюд, поданных на стол. И никто бы с точностью не определил, какое именно блюдо было испорчено.

Логический вопрос современности о том, почему плохим блюдом не отравился за столом кто-то еще, в те годы просто не стоял. В ту эпоху люди верили, что различные продукты на организм каждого человека обладают строго индивидуальным действием. К примеру, для одного морская рыба полезна, а другой человек попробует ту же самую рыбу и умрет. Или грибы — могут вызвать смерть, если организм их не переносит. Такие суждения вовсю поддерживались и поощрялись в обществе из-за огромного количества отравлений, которые нужно было как-то объяснять. Вот и объясняли тем, что абсолютно одинаковая пища действует на каждого человека по-разному.

Конечно, сейчас мы понимаем, что подобные утверждения — просто чушь. Никто не умрет, попробовав свежую, хорошо приготовленную морскую рыбу. Но вот если к этой рыбе подмешать содержимое перстня с некой предприимчивой руки, результат будет совершенно противоположным. Самое же главное в таком убийстве — не совершить его технически, а объяснить как абсолютно естественную смерть.

Устранение путем имитации естественной смерти — такого нельзя найти ни в одном учебнике по криминологии. Но, тем не менее, это блестяще и постоянно работает на практике как способ номер один для «профессионалов смерти». В мировой истории нет и не было такой власти, у которой не существовал бы особый, тайный карательный отдел спецслужб, устраняющий со своего пути неугодных. Это правило работало в любом веке, при любом строе или политической системе.

Работали (и работают) в таких отделах, как правило, настоящие профессионалы в своей области, особенно в области ядов. Изучение ядов, комбинация их свойств — лучшее острие любого секретного оружия. И если все-таки возникают подозрения, значит, сотрудники действовали недостаточно профессионально.

Вспомним секретную лабораторию ядов в НКВД, которой распоряжался лично Ягода. И в каждой стране, при каждом режиме существовали подобные секретные лаборатории.

Но самой главной частью такой секретной работы спецслужб была не комбинация ядов, а правильный способ найти подходящего козла отпущения, то есть исполнителя. Исполнителя в случае провала всегда можно было сдать, откреститься от него так, чтобы в это поверили. А в случае его успеха всегда можно было использовать еще и еще, до провала.