Идеальные мужчины

Ночами он часто просыпался. Спросонья мысли в голове путались, сплетаясь в нелепый клубок. Во сне то плутал по лабиринту, то безуспешно взбирался в гору, то плакал надрывно и горько. Очнувшись, с трудом верил в отсутствие горы и слёз на глазах…

Он запретил себе думать о Танечке, но непослушные мысли слоились, разбегались, возвращая вдруг полузабытый жест подносимых к лицу рук и резкий поворот всей её устремлённой к нему фигурки. Вот глаза её он вспомнить себе не позволял. Они лишали его покоя, и даже не сами глаза, а то, что было в них тогда, что слилось вместе со всей тьмой вокруг в какой-то болезненный образ. Образ, в котором уживались вместе живые и мёртвые, протягивал ему руку покойный отец: «Держись, мужик». Накатывала волна раздражения и неясной вины. Непрестанные бессонницы и бессмысленная холостая работа мозга измотали Олега.

Этой ночью он проснулся и ничего не увидел. Это было так странно и страшно. Напрасно он таращил глаза в темноту, пытаясь уловить хоть отсвет, хоть отзвук живого мира. Через долгую секунду он понял, что это всего лишь сгустилась тьма перед рассветом. Проклятый мэр, нашел, когда экономить электричество! Темнота сразу обрела знакомые очертания, отодвинулась. Олег стал терпеливо ждать, когда ночь минует свой последний рубеж, будто дневным светом должен был наполниться не только окружающий мир, но и сама душа его. Ждал, думал: впервые чисто и ясно. Существуют же вещи важнее, чем его несогласованность с миром, с самим собою, вещи не поправимые и от тебя не зависящие, такие как жизнь и смерть.

Смешно! Испугался темноты, хоть маму зови!

А жизнь действительно полосатая, он в этом убедился воочию. Значит, впереди и его светлая полоса. Только откуда ей взяться, если язвой в нём сидит отвращение к себе как к художнику. Но всё же где-то в мозгу возникла светлая точка, и ширится растет… Или это только запятая?

Наталья выжала из звонка три условных сигнала и стала ждать. Послышались шаги, скрежет открываемой двери — и на пороге появился он. Олег был бледный, небритый, завёрнутый в простыню. Как давно она его не видела. В один миг все предыдущие мысли, восторги, сожаления исчезли куда-то, остался только Олег.

— Да-а…, — сказала Наталья. — Ну и видок у тебя! Ты себя хоть в зеркале-то видел? На улице красота! А ты тут киснешь, плесенью покрываешься. Сколько дней ты уже из дому не выходил? — нападала она, пытаясь скрыть волнение.

— Ты проходи, — отступил он в комнату, застенчиво улыбаясь и не отвечая на её вопрос в своей привычной манере пропускать все нотации мимо ушей. — Я чувствовал, что кто-то должен придти. А это ты…

— Ты не рад?

— Рад, — улыбнулся он.

Почему именно его полюбила Наталья? Неужели за эту его виновато-застенчивую улыбку (а виноват он перед ней бывал часто). Неужели она — эта улыбка — стоила так дорого, что каждый раз заставляла сильнее биться её сердце! Только ему знать об этом ни к чему. Наталья шагнула в темную прихожую и ощутила щекой его колючий поцелуй. Боже, как ей не хватало этого!

— Иди брейся, дикарь, — оттолкнула его, спрятав свои чувства за двойной шторкой волос и ресниц.

Необходимо было переключиться на деловой, бесстрастный тон. — У меня к тебе важный разговор.

Она прислонилась к стене, на минутку прикрыв глаза, вдыхая единственный запах Олеговой квартиры. Сквозь пропылённость и прокуренность чувствовалось в ней присутствие невесомой души хозяина. Вместе с пылью витали здесь частички горьких разочарований, неуловимый дух вдохновенья, ещё не взятого на кончик кисти.

Рассыпанные монеты, пепел на столике у зеркала — всё говорило о теперешнем состоянии духа хозяина. Равнодушное стекло смутно, как бы нехотя отражало Наталью.

Когда-то они были близки, очень близки. Но это было сто лет назад, ещё позапрошлой зимой. Помнило ли всевидящее зеркало, как он прямо у порога, не давая раздеться, рисовал её вместе с подтаявшими на её лице и ворсинках воротника снежинками? На пол сбегала лужица с её сапог, сияла лампочка на сто ватт, освещая каждый обшарпанный угол.

— Почему у тебя лампочки-то нет? — скинув с себя наваждение вместе с плащом, крикнула Наталья из тёмной прихожей.

— Не купил, — издалека глухо прозвучал ответ.

— Как всегда, — пробурчала она.

Год назад между ними встала Танечка. Что он нашёл в ней? В ней ведь ничего не было кроме чистого личика и наивных глазок. Ей же замуж хотелось, это было написано у неё на лице. А Олег, он всегда был влюбчивым.

Танечка! — её и Таней-то никто не называл. Танечка!.. Наталье казалось, Олег транжирит на Танечку не только свою любовь, но и её, Натальину, принадлежащую Олегу. Ревность буквально съедала её.

Олегов роман закончился, как и все романы с влюблёнными дурочками. Только этой ещё и аборт делать пришлось.

Но вот Танечки нет, а между старыми друзьями всё ещё лежит прóпасть. Сколько ещё нужно времени, чтобы они смогли отделаться от ощущения её присутствия? Шлюшка со скорбным видом мадонны, сломавшая разом её и Олега жизнь.