Идеальные незнакомцы

Нет, я точно завидую. Боже, вы только послушайте ее! Этот крик может разбудить мертвых!

Я отворачиваюсь от окна, когда блондинка кончает во всю мощь своих легких, и направляюсь на кухню в поисках выпивки.

Страсть к бурбону - одна из многих вещей, которые у нас с Эстель общие, и я рада, что одна часть кладовой на ее кухне полностью заставлена алкоголем. Там есть и винный холодильник, но от сахара у меня болит голова, поэтому я обхожу коллекцию изысканных бургундских вин и откупориваю бутылку лучшего из Кентукки. Делаю глоток прямо из бутылки, не заморачиваясь бокалом.

Если я собираюсь провести следующие три месяца, слушая оргастические крики моих соседей, мне понадобится серьезная поддержка.

Эстель говорит: — Номер управляющего на холодильнике, куколка. Не стесняйся звонить ему, если кондиционер выйдет из строя. Я знаю, что ты не хочешь никого беспокоить, но эта установка ненадежна. И этим летом будет около тысячи градусов. Глобальное потепление, знаешь ли.

Я делаю еще один глоток, слушая ее болтовню.

— У тебя джетлаг? У меня есть травяные сборы от этого в аптечке в мастерской. Конечно, ты знаешь, что в шкафчиках с выпивкой тебе всегда рады. Маленький рынок на углу имеет божественный выбор сыров, а на улице Desnouettes, в квартале от квартиры, каждый вторник и четверг до сентября работает фермерский рынок.

Она уже рассказывала мне все это перед моим отъездом из Нью—Йорка, но Эстель знает, что такое основательность. Очередной оргазм, доносящийся из—за окон гостиной, заставляет меня глотнуть еще бурбона и подумать, не заселиться ли мне в отель, чтобы избежать этого шума.

— Теперь послушай, — говорит Эстель, становясь серьезной, — Я не шутила, когда говорила тебе успокоиться и просто расслабиться. Отдохни, хорошо поешь, много гуляй. Постарайся не думать.

На самом деле она имела в виду: постарайся не вспоминать.

Постарайся перестать винить себя.

Постарайся отпустить прошлое.

Если бы.

Если бы отпустить прошлое было так же легко, как просто решить это сделать, меня бы вообще не было здесь, за тысячи миль от дома. Но люди не понимают, что прошлое — это живое, дышащее существо, которое существует независимо от наших желаний или лучших намерений. Оно никуда не исчезает, и оно точно не невидимое. Его отпечатки размазаны по каждому мгновению настоящего, его вес тянет за собой каждую секунду будущего, его последствия отражаются в каждом коридоре нашей жизни.

Мы не можем избавиться от прошлого так же, как не можем остановить вращение Земли.

Но я должна делать вид, что прилагаю усилия, потому что никто не любит нигилистов. Ты можешь находиться в депрессии до тех пор, пока люди не потеряют терпение и не начнут закатывать глаза за твоей спиной.

— Безусловно, — говорю я с фальшивой радостью, — Никаких попыток думать не будет.

Эстель кажется довольной. — Хорошо. А если тебя вдруг озарит муза...

— Ты узнаешь об этом первой.

Когда очередной душераздирающий крик отскакивает от стен гостиной, я закрываю глаза и легонько ударяюсь головой о дверь кладовки.

***

Через два часа я смываю с себя дорожную грязь, сажусь за столик в очаровательной кофейне неподалеку от квартиры и пью слишком дорогой эспрессо, проклиная каждое решение, которое привело меня сюда.

Деревья оживают от пения птиц. Сладкий аромат вишневого цвета ароматизирует воздух. Небо над головой — безграничная сказочная голубизна, усеянная ватными облаками, настолько идеальными, что они выглядят нарисованными на съемочной площадке.

В Париже июнь, и это до смешного романтично.

По крайней мере, я чувствую себя смешной, женщиной, которую сопровождают только призраки, в то время как толпы молодых влюбленных, держась за руки, прогуливаются по затененной аллее или нежно смотрят друг на друга через хрустящие белые льняные скатерти слева и справа от меня.

Город любви. О чем я думала, когда ехала сюда?

Я чувствую себя атакованной всей любовью, которая меня окружает. Я чувствую себя жертвой, будто сама любовь издевается над моей болью, радостно вонзая в меня отравленные ножи.

Опасность чрезмерно активного воображения. Если бы я не стала писательницей, то сидела бы где-то в мягкой камере, царапая стены.

Когда звонит мой мобильный, я быстро отвечаю, благодарная за то, что меня отвлекают.

— Алло?

— Привет, малышка! Как дела?

Это моя подруга Келли, и ее голос немного слишком яркий. У меня закрадывается подозрение, что в течение следующих нескольких дней, когда я буду обустраиваться, я буду получать много таких веселых звонков от знакомых людей. Они все так хотят, чтобы я двигалась дальше, что это вызывает у меня беспокойство.

Но я думаю, что для них два года прошли с другой скоростью, чем для меня. Законы времени и физики искажаются горем, искривляясь вокруг него так, что одно мгновение можно проживать снова и снова, вечно.

Я говорю Келли: — Если под словом все ты имеешь в виду мою грудь как единое целое, то ответ, увы, — низко.

— Пшш. У тебя лучшие сиськи из всех, кого я знаю.