Идеальный сценарий

– Ничего. Всё должно успокоиться. Оука выпустили из госпиталя домой. Он чуть не погиб, как и Бонни. Рас в госпитале. Нашему отцу отбили рёбра, у Джерри пол-лица сплошной синяк, у Дюка отёк носа и ушиб. Мама напилась успокоительного. Мы ничего не делаем. Надо пережить это чёртово Рождество. Опять Рождество. Вот ты и выбрала день, Бонни.

Кривлюсь, показывая ему язык. Поворачиваю голову к дому Оука и вижу в окно отголоски огоньков, сверкающих на их ёлке.

– Бонни, всё образуется, – меня по руке гладит Мэнди.

– Я не верю в это. Больше не верю. Там человек, которого я люблю, но он устал от любви. Он жить не может дальше. Как я могу ему помочь? Я только об этом и думаю, – горько признаюсь я.

– Иногда мужчины говорят дерьмо, Бонни. Они не могут вовремя заткнуться, потому что их эмоции перекрывают доступ к кислороду, а значит к мозгам. Тем более, Оука хорошо ударило. У него сотрясение, Бонни. Он просто сдался в тот момент. Он сдался…

– То есть, раньше, бегая от меня, он боролся? – Усмехаюсь я.

– Да. Он боролся так, как позволяла ему совесть. Честно. Я бы тоже поступил так, как он, если бы узнал, что девушка, которую я люблю, беременна от другого. Так поступают мужчины, которые любят. Они отходят в сторону, чтобы девушка была счастлива и не страдала, выбирая из двоих, – кивает Скот.

– Но он не спросил её об этом? Это нечестно. Он вынес ей вердикт сам, – напоминает Мэнди.

– Да, потому что боялся. Понимаете, когда мужчина влюбляется, то он тупеет. Он становится пугливым и нерешительным, потому что для нас любовь это нечто страшное. Из всех щелей говорят, что любовь делает мужчину слабым, и мы опасаемся, что потеряем эту силу. Мы потеряем то, во что была влюблена определённая девушка. То есть, мы ведём себя ещё хуже, чем раньше, чтобы доказать себе: ничто не сделает нас слабыми придурками. Но на самом деле мы становимся именно придурками, которые причиняют боль. У нас с Уиллоу тоже было не всё гладко год назад. Я даже думал о том, что мы всё потеряли. Мы больше не старались делать друг для друга что-то. Мы полностью погрузились в детские какашки. Но дело в том, что порой нужно испытать боль и страх. Нам, мужчинам, это нужно, потому что только в такой момент мы вспоминаем, почему мы влюбились. И по какой причине женщина перестала быть красивой для нас. Именно мы виноваты в этом. Мы тоже должны уделять внимание женщине не как матери наших детей, а как прекрасному и любимому созданию. Все совершают ошибки, но всегда мы должны их исправлять. На примере Раса. Ему дали шанс, он его просрал.

– Здесь с тобой согласна, – кивает Мэнди. Они чокаются и отпивают из бокалов.

– Посмотри, Бонни. У тебя перед глазами два примера. Один ничему не научился. Второй пытается учиться, но оступается и падает, потому что его вовремя не подхватила женщина. То есть ты. Мужчинам нужны признания в любви. Им это важно. Да, поступки хорошо, но слова ещё лучше. Мы не можем читать мысли друг друга, поэтому нужно говорить о своих чувствах. Просто говорить о них и не забывать, что слова порой спасают от ошибок. Они дают уверенность вкупе с поступками, что нас не предадут, – говорит брат.

Шумно вздыхаю и заталкиваю в рот кусок пирога.

– То есть я должна первая сделать шаг? Но, Скот, он сказал, что больше ничего общего не хочет иметь со мной. Если он мне откажет? Я не смогу жить. Мне достаточно уже страданий, – шепчу я.

– Я же сказал. Ничего не делать. Вообще, ничего. Ты постоянно что-то делаешь, Бонни. Ты доводишь всё до идиотизма, чтобы это соответствовало какой-то картинке в твоей голове. Но так не бывает. Жизнь это череда взлётов и падений. Нельзя предугадать, что случится. Ни один идеальный сценарий никогда не будет похож на жизнь. Расслабься, Бонни, – советует Скот.

– А я всегда за эту схему жизни, – хмыкает Мэнди.

– Поэтому ты до сих пор шатаешься по странам и занимаешься фигней.

– Я тащусь от своей жизни. Не завидуй, дерьмовый фетишист.

Прыскаю от смеха и допиваю свой виски.

– Никогда не понимала, зачем вы шепчетесь, если наш дом построен из картона и вас равно всё слышно.

Мы все, поднимая головы, смотрим на маму. Она улыбается Мэнди и обнимает её.

– Прости, что разбудили, – говорю я.

– Ох, да ладно. Ваш отец храпит так, что спать невозможно. Скот, обслужи даму, – мама садится в наш круг. Скот быстро достаёт ей бокал, и я наливаю для мамы виски.

– Итак, почему тайное собрание происходит без меня? – Интересуется она.

– Меня вводили в курс семейной драмы, – хмыкает Мэнди.

– Какая драма? Всё и так было ясно с первого дня. Оук влюблён в Бонни, она влюблена в Оука, но ни одного из этих детей не научили тому, что спорт в виде пробежки друг от друга абсолютно не полезен.

Мы все смеёмся от слов мамы.

– Ты не обижаешься? Я испортила праздник, и я больше не хочу находиться в том доме. Он ужасен, – виновато бросаю на неё взгляд.

– А мы все так считали. Мы просто ничего не делали, – пожимает плечами Скот.

– Что? – Шепчу я.

– Да, он отвратительный. Такой весь идеальный. Меня сразу же стошнило, когда я увидела его, – кивает Мэнди.