Идеалы и действительность в русской литературе

Короленко родился в 1853 году в небольшом городке юго-западной России, где и получил первоначальное образование. В 1874 году он был студентом земледельческой академии в Москве, но принужден был оставить ее вследствие участия в каких-то студенческих беспорядках. Позднее он был арестован в качестве «политического» и сослан — сначала в маленький приуральский городок, а позднее в Западную Сибирь, откуда, за отказ присягнуть Александру III, он был переведен в Якутскую область — в улус, находившийся в нескольких сотнях верст от Якутска. Там он провел несколько лет и возвратился в Россию лишь в 1886 году, но и тут ему не было разрешено жить в университетских городах, и он долгое время жил в Нижнем Новгороде.

Жизнь на дальнем Севере, в пустынях Якутской области, в улусе, на полгода погребенном в снегах, оставила чрезвычайно глубокое впечатление на писателе, и рассказы, изображающие сибирскую жизнь («Сон Макара», «Очерки сибирского туриста» и др.), были так художественны, что Короленко единогласно был признан достойным преемником Тургенева. В этих рассказах чувствуется такая художественная сила, такое искусство построения, чувство меры, мастерство в обрисовке характеров и такая художественная законченность, которые обличают в авторе истинного и крупного художника. Рассказ «Лес шумит», в котором он изображает эпизод из времен крепостного права в Полесье, лишь способствовал упрочению высокой репутации автора. Рассказ этот нельзя назвать подражанием Тургеневу, хотя он невольно напоминает одухотворенным изображением жизни леса превосходный очерк великого художника «Полесье». Рассказ «В дурном обществе» является, очевидно, воспроизведением воспоминаний детства автора, и эта идиллия, рассказывающая о бродягах и ворах, скрывающихся в развалинах старой башни, полна такой красоты, особенно в сценах из детской жизни, что читатели сразу признали в ней «тургеневскую прелесть». Но вслед за тем в деятельности Короленко произошла остановка. Его «Слепой музыкант» был переведен на многие иностранные языки и вызвал общее восхищение — опять-таки своей прелестью; но вместе с тем чувствовалось, что чересчур утонченная психология этой повести едва ли точна; и с тех пор не появилось ни одного крупного произведения, достойного чрезвычайно симпатичного и богатого таланта Короленко. Большой его роман «Прохор и студенты» запретила цензура. Другой роман постигла та же участь, и из него появилась лишь одна глава, и та искалеченная. Кроме того, голод в России увел Короленко в публицистику («Голодный год», «Мультанский процесс», «Русские самозванцы» и т. д.). Ввиду цензурных условий, видя невозможность изображать в повести самые интересные революционные типы современного поколения, Короленко взялся наконец за исторический роман, который, может быть, скоро появится.

Эта задержка в развитии таланта поражает исследователя; то же можно сказать и относительно всех современников Короленко, среди которых также имеются писатели и писательницы, обладающие крупным талантом. Разобрать обстоятельно причины подобного явления, в особенности по отношению к такому крупному художнику, как Короленко, было бы очень привлекательной задачей, но для этого пришлось бы говорить подробно о тех изменениях, которые претерпел в своем развитии русский роман за последние двадцать лет в связи с политической жизнью страны. Я попытаюсь ограничиться лишь несколькими замечаниями в этом отношении.