Идея фикс

– То есть он не прятался физически, – пояснила хозяйка дома. – Мы всегда знали, где он находится. Он никогда не загуливал в компаниях, заставляя нас беспокоиться, как поступали со своими родителями некоторые из его приятелей.

– И мы также думали, что знаем, каков он на самом деле, – заметил Найджел, вылитый Кит, только на два с половиной десятка лет старше. – Довольный, вежливый, послушный мальчик – успешно учившийся в школе, имевший множество друзей…

– Он показывался нам только в том образе, в котором, по его понятиям, мы хотели его видеть, – быстро выпалила Барбара, словно боялась, что муж первым выдаст главную суть. – С раннего детства наш сын весьма искусно занимался своеобразной саморекламой.

– Но что же он старался скрыть? – спросил полицейский.

До сих пор вопросы задавал исключительно Саймон. Даже если родители Кристофера Боускилла удивились, почему детектив напросился к ним в гости, чтобы поспрашивать их о сыне, они умолчали об этом. Такого отсутствия любопытства Уотерхаус еще не встречал ни в одном из тех людей, которых ему приходилось опрашивать. Он и сам, правда, не любил объяснять свои мотивы, даже когда объяснение могло быть полезным.

– Никаких позорных тайн, – добавил Найджел. – Он прятал только самого себя.

– Свое низкое мнение о себе, – уточнила его жена, – вот что он воспринимал как слабость. Конечно, мы разобрались в этом только ретроспективно – можно сказать, нам тоже пришлось поработать детективами. Мы пообщались с его школьными друзьями и выяснили то, о чем даже понятия не имели в те давние годы, поскольку Кит позаботился, чтобы мы ни о чем не узнали… не узнали, каким пыткам он подвергал мальчиков, выигравших награды, которые, по его мнению, предназначались ему самому, и потом, едва опомнившись, предлагал жертвам своих истязаний, чтобы они ничего не рассказали родителям или учителям о том, как он терзал их.

– Он превращал в кошмар жизнь всех, кто попадал в сферу его влияния, – мрачно добавил хозяин дома.

– За годы его отсутствия нам удалось составить своеобразный психологический портрет – подобные портреты вы обычно создаете для преступников, – подхватила миссис Боускилл. – Но до того ему удавалось дурачить нас постоянно. Намеренно или нет, но он сыграл на нашем самолюбии. Мы с Найджелом жили счастливо, богато – вели успешный бизнес. Разумеется, мы верили, что наш сын – действительно такой одаренный вундеркинд, ведь он никогда не знал поражений, не бывал огорченным или сердитым, никогда не признавал, что у него бывали сложности…

– Его поступки не допускали иного толкования, – Саймону показалось, что, к сожалению, в голосе Найджела подмешано восхищение. – Ему было невыносимо, чтобы кто-то заметил, что он – обычный человек, способный иногда и свалять дурака, что у него, как у всех прочих людей, есть свои достоинства и недостатки. Кит постоянно стремился быть выше всего этого – всегда сдержан, неизменно весел и счастлив…

– В общем, никому не позволялось знать, что имеет для него значение, знать о том, что иногда он расстраивается, иногда ошибается или не достигает лучших результатов! – Барбара говорила с таким неистовством, что ее слова воспринимались с трудом.

Ее пылкая речь звучала психически неуравновешенно. Казалось, эта женщина не могла дождаться, когда ее муж умолкнет и она сама сможет высказаться.

– Всю свою жизнь Кит трудился над своим идеальным образом, – добавила она. – Именно в этом кроется реальная причина того, почему он не может простить нас – в том, что на несколько часов в две тысячи третьем году он позволил соскользнуть своей идеальной маске, и мы увидели взбудораженного и несчастного человека, случайно испортившего то, что волновало его до глубины души. Именно себя он не в силах простить за то, что униженно пришел к нам за помощью – и ему не удалось получить у нас пятьдесят тысяч.

– Пятьдесят тысяч фунтов? – уточнил Саймон.

Не это ли подразумевал Кит, говоря, что его родители отказались «помочь делом»?

– Да, он хотел купить дом, – кивнув, пояснил Найджел.

– По-моему, у меня еще где-то лежит тот рекламный буклет, – добавила Барбара. – Кит привозил его, чтобы показать нам. Осознав, что мы отказываемся помочь, он заявил, что раз уж невозможно купить тот дом, то и буклет этот ему не нужен. «Почему бы вам не разорвать или не сжечь его? – спросил он. – Полагаю, это вас порадует». Видимо, он думал, что как только мы взглянем на фотографии и увидим, какой это великолепный дом, то сразу же снабдим его деньгами. И дом действительно выглядел великолепно, но он не стоил той суммы, которую продавец дополнительно запросил с Кита. К тому же мы решили, что будет нечестно по отношению к тем людям, которые купили бы его, если б Кит и Конни вдруг не подставили их сделку под удар, предложив безумную цену. К какому роду мошенничества это относится?

– Нельзя было так поступать с ними, да и с нами тоже. – Старший Боускилл бросил эти слова как вызов тому, кто посмеет с ним не согласиться. Он вновь полностью настроился на борьбу, словно перед ним сидел сам Кристофер, а не Саймон.