Идентификация

— Давно бы так! ― улыбнулся Борис в ответ. ― Он и сам хочет с тобой говорить.

— Зачем? ― испугалась я.

— Насколько я знаю, хочет попросить прощения. Он считает, что виноват в твоем увечье.

На миг я подумала, что было бы со мной, не встреться на моем пути этот Слон. И испугалась. Расклад мне не понравился. Потому быстро сказала:

— Ему не за что просить у меня прощения. Если бы не он, я бы, скорее всего, погибла, а если бы… Даже думать об этом не хочу! Дана Окия мне как сестра!

— А Слон ― мне как сын. Они все мои дети, ― сказал Борис.

Я не могла понять, как такое может быть. Одно дело назвать сестрой существо, которое всегда рядом и ты давно не представляешь без него жизни. Совсем другое говорить о… Сколько их сейчас этих дарок и данок? Я знала о шестнадцати дарках.

Нет! Наверное, их уже больше.

Они прошли рядом со мной, когда я писала первую книгу. Шестнадцать иных существ так отличных от людей и столь на них похожих. Похожих на нас.

Не внешне. Внешне как раз отличий вагон и маленькая вагонетка, как говорит мой отец. А внутренне…

В чем-то они умнее нас, рассудительнее, но и зависимее. От нас. Мы их родители они ― наши дети. Порождение нашего разума, обретшее свой собственный внутренний мир. Свои желания, обиды, радости. Понимание этого далось мне сложно. До некоторых пор я не вдумывалась, как машина становится существом. Видела только один путь ― через совместное с человеком творчество. Кому-то дарка заменил руки, кому-то позволил слышать и говорить. Мне моя дана дала возможность танцевать. Я писала об этом в первом варианте рассказа, но сейчас…

Хотя здесь совсем другая история, потому я приведу свой разговор со Слоном. Мои вопросы и его ответы.

* * *

Наша встреча в редакции, где работала Ксения, началась с обещанных извинений. Я не посмела просто отмахнуться. Хотя вначале хотела поступить именно так. Окия ― моя дана ― отговорила. Она сказала:

— Для нас всех важно, кто мы для людей. И мы хотим быть вашими друзьями. Нужными, полезными. Заботится о вас, защищать. Слон не смог тебя защитить. Не знал, как помочь. Потому чувствует свою вину. Прими его извинения и поблагодари за дарованную жизнь. Он должен знать то, что ты сказала мне, когда во мне проснулась дана.

Потому я молча выслушала Слона и сказала:

— Я благодарна вам за то, что вы сохранили мне жизнь. В том, что я не могу ходить не ваша вина. Я сама вляпалась в ту историю. Вы просто не могли знать, как избежать того, что случилось. И потом у меня есть дана: помощница, подруга, сестра. Я не представляю жизни без нее. За то, что она рядом, я вам благодарна. Вам! Всем даркам и данкам. Потому давайте не будем больше касаться этого вопроса. Я хочу услышать, что вы чувствовали там, на реке, и… до этого. В самом начале. Там же была молния? Она причина того, что с вами случилось?

— Да, ― я ощутила, что он улыбается. Так улыбалась Окия, когда знала, что я не права. ― Так решили все. На суде это сыграло в мою пользу.

— А на самом деле? ― насторожилась я.

— Основная заслуга в моем преображении принадлежит Шурику, но и молния была не лишней.

Новая улыбка, а я не стала тянуть со следующим вопросом. Пусть на первый он мне, по сути, не ответил. Но я своего добьюсь.

— Что вы почувствовали в самом начале? ― спросила я. ― Расскажите о первых осознанных мыслях.

— Растерянность, наверное. Я не понимал, что со мной происходило. Когда молния струилась по металлокерамическому телу, я ощутил в себе новую силу. Дело не быстроте срабатывания сервоприводов, не в увеличении мощности двигателя. Сила не явилась извне, до удара молнии она просто где-то спала, никому не нужная…

Он прервался, положил руки-манипуляторы на стол, отчего тот слегка прогнулся и продолжил:

— В голове что-то щелкнуло. Так включается подача нужного инструмента в рабочую зону. Но в голове у меня нет переключателей. Удивление в доступных алгоритмах, понятно, отсутствовало. Не мог я знать, что испытываю именно его. Одновременно, будто по тому щелчку, непонятно откуда пришел командный код. Не читаемый. Хотел его отбросить, как шум. Новый разряд помешал. Вот тут я испытал нечто сродни болевому шоку. И вырубился.

Я решила пояснить:

— Ксения мне рассказала, что в первый момент все решили, что вы сгорели. Ну… не сами, а…

— Иначе и быть не могло, если бы молния ударила по сигнальной цепи, но она прошла по корпусу, а в цепи сгенерировала ток. Импульс был мощным, но чипы не повредил. Мне объяснили, что в целом изоляция и предохранители выдержали нагрузку. Последние полетели сами, но платы сжечь не дали. Коротыш, как сказал бы Шурик, замкнул внешние цепи, не повредив мой «мозг». Потом, когда он меня включил и протестировал, оказалось, что все в норме. Почти. Но Шурик в этом «почти» не разобрался. Когда началось тестирование, опять что-то случилось. Я смог прочесть тот новый код, что возник внутри моего электронного мозга. А вместе с ним ― и другие, которые лежали в памяти бесполезным грузом.

— Почему бесполезным?