Идентификация Борна

Здесь подчеркивалась и взаимосвязь с Мари Сен-Жак. Она представлялась как экономист, являющийся экспертом по части международных банковских операций, особенно в части их программного обеспечения для компьютерной реализации. Она подозревалась в прямом соучастии в этой краже, что подтверждалось показаниями свидетелей, видевших ее в компании американца в отеле «Кариллон дю Лак».

Мари закончила чтение и бросила газету на пол. Джейсон поднял глаза, привлеченный этим звуком. Он быстро закончил чтение своей статьи и ему понадобилось немного времени, чтобы придти в себя.

— Все это ложь, — проговорил он, стараясь найти нужную интонацию, — и все это написано из-за меня, потому что они знают, кто я такой и что из себя представляю. Обнаружив себя этими статьями, они показали, что хотят добраться до тебя и далее до меня. Мне очень жаль, так жаль, что трудно сказать!

Мари взглянула на Джейсона и сказала:

— Это гораздо сложнее, чем обыкновенная ложь. Здесь есть и правда.

— Правда? Единственная правда здесь та, что ты была в Цюрихе! Ты никогда не дотрагивалась до этого пистолета, ты никогда не находилась в алее на Степпдекштрассе рядом с трупами, ты никогда не теряла ключ от номера и ты никогда не была возле Джементшафт-Банка.

— С этим я согласна, но это не та правда, которую я имела в виду.

— Тогда что же?

— Джементшафт-Банк, Тредстоун 71, Апфель… Эти имена абсолютно реальны и тот факт, что они упоминаются тут все вместе, особенно заявление Апфеля, является просто невероятным. Швейцарские банкиры весьма осторожные люди. Они не будут игнорировать закон таким образом. Его же заявление противоречиво. Положение относительно полной тайны банковских операций является одним из наиболее священных в Швейцарии. Апфель может провести несколько лет в тюрьме за заявление подобное тому, которое он сделал для того, чтобы сослаться на этот счет, не говоря уже об упоминании имен. Если ему только приказали так поступить весьма влиятельные люди, для которых нарушение закона допустимо… — Она замолчала. Ее глаза вновь уставились в стену. — Почему? Почему Джементшафт-Банк, Тредстоун 71 и Апфель включены в это сообщение?

— Но я ведь уже сказал тебе. Они хотят отыскать меня. Они знают, что мы вместе. Поэтому, обнаружив тебя, они доберутся и до меня.

— Нет, Джейсон, это проходит помимо Карлоса. Ты действительно не совсем понимаешь сущность швейцарских законов. Даже Карлос не сможет заставить их сделать подобную уступку. — Мари снова посмотрела на него, но ее глаза заволакивал туман и ей приходилось всматриваться в едва различимый силуэт напротив. — Это не одна история, их тут целых две. Обе построены на лжи, причем первая соединена со второй очень тонкой, синими нитками шитой, спекуляцией о банковских делах, которые никогда не могут быть достоянием широкой гласности, по крайней мере, до тех пор, пока расследование докажет все факты. И эта вторая история, несомненно фальшивое заявление о миллионах, украденных из Джементшафт-банка, была присоединена к одинаково лживой истории, будто меня преследуют за убийство трех человек в Цюрихе. Она была «добавлена» преднамеренно.

— Объясни мне это, пожалуйста.

— Все это так, Джейсон. Поверь мне, когда я тебе это скажу. Это лежит прямо перед нами.

— Что «это»?

— Кто-то пытается послать нам сообщение.

Глава 19

Тяжелый армейский автомобиль пронесся по Манхеттен Ист Ривер Драйв, освещая огнями остатки грязного мартовского снега. Майор дремал на боковом сиденье, а его длинные ноги располагались по диагонали. В его руке находился небольшой чемоданчик. Тонкий шнур был прикреплен к его руке с помощью металлической защелки, а сам шнур проходил через рукав и был закреплен на поясе офицера. Специальное устройство было переставлено только два раза в течение последних девяти часов. Акция не позволяла делать этого чаще. Первый раз это было, когда майор вылетел из Цюриха, и второй раз во время прибытия в аэропорт Кеннеди. В обоих случаях чемоданчик находился под тщательным наблюдением вооруженных государственных чиновников. Неожиданно раздался резкий продолжительный звонок. Майор открыл глаза и поднес левую руку к лицу. Звук был ни чем иным, как сигнальным устройством, вмонтированным в часы. Нажав на кнопку блокировки, он перевел взгляд на второй циферблат, показывающий нью-йоркское время. Первый же показывал время по Цюриху. Сигнал был установлен 24 часа назад, когда офицер получил распоряжение по спецсвязи. Новое сообщение должно поступить через три минуты после условного сигнала.

«Теперь, — подумал он, — оно придет вовремя, если Железный Осел будет так же точен, как и всегда».

Офицер привстал и наклонился к водителю.

— Сержант, установите на своем приемнике частоту 14-30.

— Слушаюсь, сэр, — он переключил две ручки на панели радиостанции, смонтированной под приборным щитком автомобиля. — Все готово, сэр.

— А где здесь микрофон?

— Не знаю. Я никогда им не пользовался, сэр, — водитель отыскал небольшой пластмассовый микрофон в специальном углублении и, распутав шнур, протянул через сидение. — Кажется, я его нашел.