Идеология и субъект

Дело в том, что превращение идеи-ценности в идеал, во-первых, возможно, во-вторых, достаточно дешево, и, в-третьих, весьма рационально. А попросту выгодно. Причем, как для большинства, так и для тех, кто этим большинством пытается управлять. В отличие от идеи и особенно идеи-ценности, которая, регламентируя поведение субъекта, образует для него коридор возможного, идеал … можно игнорировать. Идеалом гордятся, любуются, к нему можно стремиться, о нем можно рассуждать и т.п. Но заранее зная о его недостижимости, большинство именно всем этим и ограничивается, как «светом далекой звезды». Большинство превращает идеал в виртуальную реальность, которая лишь украшает существование, причем не требуя каких-то особых усилий для своего воплощения.

Правда кажется непереносимой.

П.Сэлфинг

Возможность такой трансформации определяется тем, что представители большинства не понимают, а зачастую и вовсе не знают, ни своей идеологии, ни идей-ценностей, которыми они руководствуются. В лучшем случае у субъекта есть некое представление о каких-то там морально-этических ориентирах, о том, что такое хорошо-плохо, добро-зло и т.п. Мало того, истинность этого «понимания» мало кого волнует и сама эта «истинность» определяется соответствием «понимания» личному опыту и результатам наблюдений за другими.

Если об этом сказать субъекту, то, скорее всего, он отнесется к этому совершенно спокойно. Ведь он почти никогда не задает себе вопрос «Почему?» что-то произошло, «Почему?» получен такой, а не какой-то иной, результат. Обычно он ограничивается вопросами – «Кто виноват?»

, затем – «Что делать?», и потом, может быть – «Зачем?».

Идея комфорта любой ценой предлагается нам как

высшее благо, возвращая мышление в тупик крайнего рационализма.

П. Сэлфинг

Идея, превращаясь в идеал, утрачивает, причем безвозвратно, основные свои функции. Идеал уже не определяет поведение субъекта – ведь идеал не достижим, хотя и сохраняет некоторое влияние. Кроме того, идеал уже не рассматривается как истина или заблуждение. Для субъекта он просто есть или его просто нет. Если он есть, то субъект верит в него, а если нет, то, как минимум, не думает о нем. При этом для субъекта совершенно неважно насколько тот или иной идеал соответствует объективной реальности, как он соотносится с возможностями его воплощения. Субъект поглощен либо грандиозностью, либо красотой, либо перспективами, либо… созданного им идеала и он не хочет, а иногда и боится, думать о его реалистичности. Вполне достаточно переживать предвкушение от возможного обладания этим идеалом. И вот уже идеал оторвался от идеи, зажил собственной функциональной жизнью, наполнился фантазиями и созерцательностью.

Происходя из идеи, сохраняя почти все ее содержание, идеал становится мечтой. Вначале такой трансформации субъект никак не соглашается с недостижимостью идеала, утешаясь и наслаждаясь предвкушением от будущего обладания этим идеалом-мечтой. В этот период идеал не оставляет субъекта ни при каких условиях, даже под жестким прессингом объективной реальности, под давлением массы аргументов, которые сообщаются ему доброхотами-друзьями, которые не могут успокоиться, пока рядом с ними существует человек обладающей идеалом. Все это завершается либо определенным обесцениванием идеала, который становится все более далеким и недостижимым, либо переходом идеала в … ту идеологическую концепцию, которую разрабатывает субъект и для себя, и для других.

Второй вариант встречается достаточно редко и представляет любопытный сценарий формирования идеологической концепции. При этом субъект, обладая набором идей-идеалов соединенных единым устремлением ко «всеобщему благу», способен развить эти идеи-идеалы в собственную идеологическую концепцию. И если ему это удается, или кажется, что удается, субъект, почти непременно, захочет не просто поделиться ею с другими, а сделать этих других своими соратниками-единомышленниками. Зачастую, субъект буквально одержим этим. Более того, у него формируется уверенность – он обязан-должен отдать ее всем остальным, тем самым обогатив содержание их существования, как будто окружающие всю жизнь только и мечтали о таком подарке.

Спасибо, Пух, – сказал ослик Иа. – У меня уже есть один подарочек.

А.Милн

Устоять против вручения такого «подарочка» мало кто может. И вот уже субъект, движимый благими намерениями, предлагает всем свою идеологическую концепцию о том, как следует жить, кого считать врагами и для чего следует существовать. Кого-то все это убеждает, кого-то соблазняет, кого-то прельщает, но большинство так и остается безразличным.