Иди сюда, парень!

А Черчи так бы и проспал до утра под столом, если бы не грохот в комнате. Он открыл глаза и увидел, как голая Земфира бегала вокруг стола, а за ней гонялся муж с ружьем. В какой-то момент он остановился и пальнул, но попал в люстру, и света не стало. Черчи воспользовался темнотой и выскользнул из дома. Он пулей вылетел из села, добежал до кладбища, но, увидев желтый огонек такси, испугался, свернул с дороги и спрятался за большим памятником. Машина, сверкая фарами, уехала, а Черчи заблудился и плутал в темноте между холодными мраморными плитами до тех пор, пока не свалился в могилу. Парень завыл от страха, полез наверх, сорвался и упал на таксиста. Тот открыл глаза, зашевелился, от движения во рту включился фонарик, луч света упал на Черчи, и бедный таксист принял его за ангела. Но почему он не улетает, подумал клюнутый рыжим петухом матадор, он бы и меня вытащил отсюда, а может, даже взял на небо. Таксист на корточках подполз к Черчи, коснулся его рукой и, выплюнув изо рта треснутый фонарь, прошептал: «Ангел, ангел, возьми меня с собой!»

Черти от ужаса стал совершенно белый, он взмахнул руками, будто крыльями, и вылетел из ямы. С тех пор его никто не видел.

Андже

Из Цхинвала во Владикавказ я езжу на такси. Извозчики обычно сажают меня сзади, а там не повернуться. Особенно если с боков тебя сдавливают толстые пассажиры. Но в тот раз водитель открыл переднюю дверцу и предложил сесть рядом. Тут же его коллега со зверским выражением лица схватил меня за локоть и потащил в свою машину. Я вырвался, но попал в объятия еще одного стоявшего в очереди за пассажирами таксиста, и тот, обрадовавшись мне как родному, зашептал:

– Давай со мной, я недорого возьму, прямо до дома довезу…

– Нет, пусти, у тебя в салоне мочой пахнет!

– А я тебе платочек надушу одеколоном, и нюхай на здоровье, ну пожалуйста, не упрямься, голубчик. Как зовут-то тебя?

– Таме…

– Эй, Таме, – крикнул кто-то из очереди. – У меня уже два клиента есть, ты будешь третий, дождемся четвертого и тут же поедем!

– Ха, ты будешь ждать этого самого четвертого клиента до второго пришествия!

– Таме, дружище, это я, Тутки! Я был твоим начальником в таможне, помнишь? Поехали со мной, денег с тебя не возьму, просто заправишь машину по дороге!

– А что случилось, почему ты здесь?

– Дело на меня завели, хотели посадить, но я откупился и теперь таксую вот.

– Ну и шило тебе в зад! И до тюрьмы ты не доживешь…

– Почему это я не должен дожить до тюрьмы? – спросил Тутки с обидой в голосе.

– Потому что ты сократил нас, сто сорок душ, а после, когда мы пухли от голода, ты воровал нашу зарплату.

– И он смеет стоять возле нас! – закричали кругом. – Сто сорок вилок ему в глаз!

Таксисты оглянулись на моего бывшего начальника, на этого лысого подонка, и начали над ним смеяться, а один так даже влепил ему пощечину. Я воспользовался сумятицей, запрыгнул в машину с приоткрытой передней дверцей, и мы наконец-то выехали с автовокзала. Я посмотрел назад и, увидев, что нет погони, немного успокоился. Но даже если бы за нами кто-то вздумал гнаться, все равно отстал бы, с такой скоростью мы мчались по трассе Транскама сквозь сожженные села. Меня вдавило в кресло, и я схватился за поручень над головой. Взглянул на водителя и понял, что шансов доехать целым до Владикавказа у меня практически нет. Тут он еще музыку врубил на полную мощь и, стараясь перекричать убогий шансон, травил бородатые, времен СССР, анекдоты. Должно быть, он считал себя выдающимся рассказчиком, хохотал после каждой своей дурацкой шуточки, раскачивал машину и едва не сорвал руль от восторга.

Впрочем, я его понимал. Сзади такие телки сидели. Просто цветы из киоска. Я всю дорогу пялился на эту дивно пахнущую рассаду и немного повредил шею. Одна была особенно хороша, в коротком платье, с длинными светлыми волосами и грудями величиной с мою голову каждая. Губами она тоже была богата: пухлые, чувственные! А посмотрели бы вы на ее ножки… Оф-оф-оф! Тц-тц-тц! Я вот часто задаю себе вопрос: почему женщина в черных колготках так желанна? Ведь бегают же девчонки в красных, зеленых и даже розовых, но это все не то…

Красотка угостила всех конфетами, а я ей книжку свою подарил и, прежде чем черкнуть автограф, спросил ее имя. Звали ее Андже.

Я тогда не стар был еще и собой пригожий. Просто рано поседел. Хлебнул горя во время войны – с кем не бывает, впрочем, нет, мой одноклассник умотал из города, переждал мясорубку за границей, потом вернулся как ни в чем не бывало и стал насмехаться надо мной:

– Таме, это Дед Мороз насрал тебе на голову?

– Ужасно остроумно, – заскрежетал я зубами. – Просто подохнуть можно от смеха. Знаешь, что я тебе скажу?

– Что?

– Пока ты, сука, в Сочах и Москве отсиживался, я на баррикадах и в засадах гнил. Что таращишься? Из твоего дома хоть один мужчина остался в Цхинвале, когда нужно было?