Иду на вы!

А когда взошло солнце, увидело оно вповалку спящих людей, где кого свалил хмельной напиток, тонкими струйками дымящие кострища, приткнувшиеся к берегу ладьи и ошивы, бродящих среди спящих деревенских собак, грызущихся из-за костей и остатков мяса, бессонную стражу, время от времени перекликающуюся между собою протяжными голосами. И лишь на лугу, где сохранились копешки сена, не спали, похоже, двое: князь Святослав и молоденькая вдовица, мужа которой этой зимою задрал медведь, сломав рогатину. Из вороха сена слышались стоны и торопливые слова, сменившиеся долгими вздохами. Затем в истаивающем тумане мелькнул белый сарафан, звякнуло в подоле серебро, и все стихло. Князь потянулся, поддернул порты и, завалившись на медвежью полсть, тут же провалился в глубокий сон, так что утром дядька Асмуд едва его добудился.

Еще через несколько дней караван судов вышел на широкий речной простор и стремительно двинулся вниз, подгоняемый течением и попутным ветром. Река петляла, мимо тянулись то обрывистые берега, заросшие лесом, то заливные луга. В Итиль-реку чуть ли ни на каждой версте вливалась новая речка, не говоря о многочисленных ручьях, и река ширилась, наливалась силой, ветер гнал по ней волну, та с плеском кидалась на деревянные борта судов, и они на этом просторе казались уже не судами, а суденышками.

На берега иногда вымахивали на низкорослых конягах всадники, одетые в шкуры, метали из луков стрелы, но они ладей не достигали, падали в воду, со звоном пронзая ее поверхность.

— Не шибко ли далеко забираемся, княже? — спросил воевода Свенельд, подходя к Святославу, стоящему на носу головной ладьи.

— Что тебя заботит, воевода? — вопросом на вопрос ответил Святослав.

— Нас ждет в Киеве, княже, твоя матушка-княгиня. Вести о нашем походе разнесутся во все концы, жидовины, сидящие в Киеве, всполошатся, призовут угров или черных булгар. Прольется много крови, подвластные тебе племена усомнятся в твоей удачливости.

— Ну и что? Чего ты испугался, старый вояка? Никто не знает, куда мы идем. А на все пути войска не наберешься. Боги с нами, воевода. Они нас не оставят. Вот как дойдем до реки, прозванием Ока, на которой живет мурома и стоит их городище, так и повернем на запад. Надо встретиться с князьями этих племен, посмотреть, чем дышат, попытаться договориться на будущее. А главное — разведать самый короткий проход из Днепра на Итиль. Когда мы пойдем на козар, тогда все будет решать быстрота и внезапность. А пока мы все еще подданные каганбека козарского и не помышляем ни о чем другом, как служить ему верой и правдой, — закончил князь, пряча лукавую усмешку в черных усах.

— Да поможет тебе, княже, грозный воитель Перун, — смиренно произнес старый Свенельд. — А мой меч всегда готов разить твоих врагов.

— Я знаю. Поэтом и хочу, чтобы ты верил в удачу вместе со мной.

ГЛАВА 8

Муромское городище воздвигнуто на высоком берегу Оки. Ее берега напоминают Днепр, а городище — Киев, которые князь Святослав не видел целых семнадцать лет, помнил смутно и не очень туда стремился бы, если бы не долг княжеский, требующий от него непрерывного движения в разных направлениях, дабы подданные его не забывали о том, кто правит ими, чем они обязаны ему и что должны делать, чтобы постоянно доказывать свою покорность. Святослав знал от своих учителей, — да и опыт, приобретенный за эти годы, подсказывал, — что если удовольствоваться достигнутым и остановиться, то соседние народы решат, что твоя власть ослабла, и сами начнут двигаться по своему разумению, но не пользы власти твоей ради, а в ущерб. Таков закон жизни, определенный богами, и не ему, Святославу, этот закон менять на другой. С этого пути его не свернут ни досужие рассуждения Свиридиса, ни жертвы, которые придется принести ради достижения цели, а она доподлинно известна разве что богам, руководящим нашими поступками.

Судя по тому, что княжеские суда безбоязненно встречали на берегу толпы народа, выстроившиеся у причала воины, раскинутые на лугу шатры и горящие костры, молва о движении их достигла этих берегов, опередив ладьи и ошивы на несколько дней.

Сам князь народа муромы, почти ровесник Святослава, разве что года на три моложе, круглолицый, русоволосый, голубоглазый, с усами и кудрявой бородкой, встречал гостей на берегу, окруженный воинами, и, едва Святослав сошел с ладьи, пошел ему навстречу. Они встретились, Князь Муромский, остановившись в трех шагах от Святослава, заговорил первым:

— Рад видеть тебя, княже Святослав, каган великого княжества русов, — да будешь славен ты своими деяниями на тысячи верст во все стороны! Уверен, что твой путь определен богами и что они следуют, невидимые, впереди твоей дружины, неся на крыльях своих добрые вести всем, кого встретишь ты на своем пути. А мы всегда счастливы принять тебя и воздать должное твоему званию и твоей власти. Добро пожаловать, княже, на землю муромы! — и князь, приложив к груди правую руку, склонился в поклоне.